— Я приехала отдать ему последний долг.

— Он, знаешь ли, пользовался не самой лучшей репутацией. Многие считали его чокнутым. И что теперь, спрашивается, мне говорить своим подругам о твоем приезде?

— Не понимаю, зачем тебе вообще что-то им говорить.

— Ну ведь они будут интересоваться, — пояснила мать.

— С чего это им мной интересоваться?

— С того, что они считают тебя интересной.

В тоне матери послышались какие-то особые нотки, смысл которых Аманда не совсем поняла. Наливая в кофе сливки, она пыталась сообразить, что бы они означали.

— Вот уж не знала, что я такой животрепещущий предмет для обсуждений, — заметила она.

— Ничего удивительного, если подумать. Ты больше не привозишь с собой ни Фрэнка, ни детей. И конечно же, им это кажется странным.

— Мы вроде уже закрыли этот вопрос, — не смогла скрыть возмущения Аманда. — Фрэнк работает, а дети ходят в школу, но это не значит, что я не могу приехать. Дочери иногда навещают своих матерей.

— Правда, приезжая, они иногда даже не видятся со своими матерями. Вопрос в том, что их здесь интересует на самом деле.

— Что ты имеешь в виду? — прищурилась Аманда.

— Да то, что ты обычно приезжаешь в Ориентал, если знаешь, что меня тут не будет. И останавливаешься у меня, даже не озаботившись сообщить мне об этом. — Мать и не пыталась скрыть свое раздражение. — Ты не знала, что я в курсе? Например, ты приезжала в прошлом году, когда я отправилась в круиз. Или когда я уезжала в гости к сестре в Чарлстон в позапрошлом году. Городок у нас маленький, Аманда. Тебя видели мои приятельницы. Не понимаю, с чего ты взяла, будто я не узнаю.

— Мам…

— Не надо, — остановила ее мать, подняв руку с идеальным маникюром. — Я прекрасно знаю, почему ты приехала. Может, я и немолода, но все же еще не выжившая из ума старуха. Зачем ты еще приехала бы на эти похороны? Ясное дело, повидаться с ним. Именно с ним ты встречалась всякий раз, как сообщала мне, будто едешь по магазинам, верно? Или когда говорила, что едешь с подругой на пляж? Ты все время мне лгала.

Аманда молча опустила глаза. Ей нечего было сказать. В тишине послышался вздох матери.

Когда она наконец продолжила, резкие нотки исчезли из ее голоса.

— Я тоже лгала ради тебя, Аманда, и мне это надоело. Но я все еще твоя мать, и ты можешь поговорить со мной.

— Да, мама. — Аманда услышала в собственном голосе нетерпеливое раздражение, напомнившее ей о ее переходном возрасте, и возненавидела себя за это.

— Какие-то проблемы с детьми?

— Нет, дети в порядке.

— Что-то с Фрэнком?

Аманда перевернула чашку с кофе ручкой от себя.

— Хочешь об этом поговорить? — спросила мать.

— Нет, — без выражения ответила Аманда.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, — повторила Аманда.

— Аманда, что с тобой происходит?

Этот вопрос почему-то заставил Аманду подумать о Доусоне, и она на мгновение снова очутилась в кухне Така, где недавно была счастлива, чувствуя внимание Доусона. Она вдруг поняла, как снова хочет его увидеть, не важно, что будет потом.

— Не знаю, — в конце концов пробормотала она. — Мне самой хотелось бы понять это.

Аманда отправилась в душ, а Эвелин Коллиер вышла на заднюю террасу и остановилась там, устремив взгляд на зависшую над рекой тонкую дымку. Она с детства очень любила это время. Когда она жила не у реки, а возле принадлежавшей ее отцу мельницы, то по выходным приходила к мосту, где сидела часами, наблюдая, как солнце постепенно растворяется в тумане. Харви знал, что ей хочется жить у реки, поэтому через несколько месяцев после свадьбы приобрел этот дом. Конечно, он купил его у отца за бесценок — у Коллиеров в то время было много недвижимости — и покупка в материальном отношении оказалась не слишком обременительной, но не это важно. Главное — его нежное к ней отношение, и она теперь очень жалела, что его нет рядом, даже об Аманде поговорить не с кем. Кто разберет, что с ней творится? Впрочем, с ней и в детстве было нелегко. Всегда была упрямой как осел.

Если мать просила Аманду не уходить далеко, то та при первой же возможности обязательно сбегала. Если она велела дочери получше одеться, Аманда появлялась из своей комнаты в каком-то старье, раскопанном в глубине шкафа. Но в детстве ее еще возможно было контролировать и направлять на путь истинный. Как-никак она принадлежала к роду Коллиеров, а потому с ней связывались определенные ожидания. Однако в подростковом возрасте она превратилась в сущего дьявола. Сначала связалась с этим Доусоном Коулом — с Коулом! — к тому же лгала, сбегала из дома, постоянно была чем-то недовольна и на все претензии матери у нее находился ответ. Именно тогда Эвелин начала седеть — всему виной нервы. Аманда этого не знала, но если бы не постоянное употребление бурбона, неизвестно, как бы она пережила эти ужасные годы.

Жизнь стала налаживаться, только когда им удалось наконец положить конец ее общению с этим Коулом и Аманда отправилась учиться в колледж. Это были замечательные, спокойные годы, и они, конечно, очень радовались внукам. Нет слов, очень жаль, что так получилось с девочкой — прелестное создание, только-только начала ходить, но Господь никому не гарантировал райскую жизнь. У нее самой через год после рождения Аманды случился выкидыш. И все-таки Эвелин была довольна, что через какое-то время Аманда все же одумалась — Бог видит, семья в ней нуждалась — и даже занялась такой почетной деятельностью, как благотворительность. Правда, Эвелин предпочла бы что-нибудь полегче, не требующее больших усилий, вроде Молодежной футбольной лиги, тем не менее больница при Университете Дьюка — тоже звучало неплохо, что позволяло Эвелин не стесняясь рассказывать подругам об обедах с целью сбора средств, которые организовывала Аманда, или даже о ее добровольной работе в больнице.

Однако в последнее время Аманда как будто вернулась к старому: врет, как подросток! Они с ней — что там говорить — никогда не были особенно близки, и, наверное, никогда уже не станут — Эвелин с этим смирилась. Это миф, что мать с дочерью всегда лучшие подруги, но семья важнее дружбы. Друзья приходят и уходят, а семья остается. Нет, они никогда не изливали друг перед другом душу. Впрочем, под этим выражением зачастую понимают жалобы, а жаловаться — дело пустое, только время терять. Жизнь — сложная штука. Так было и будет, поэтому что толку жаловаться? Ты либо пытаешься ее как-то улучшить либо нет, и тогда живешь как жил.

Невооруженным глазом видно, что у Аманды с Фрэнком проблемы. За последние несколько лет Эвелин почти не видела Фрэнка — Аманда обычно приезжала одна, а Эвелин хорошо помнила о чрезмерном пристрастии Фрэнка к пиву. Но с другой стороны, отец Аманды тоже был неравнодушен к бурбону, и всем известно, что идеальных браков не существует. Были годы, когда она с трудом выносила Харви, не говоря о желании поддерживать с ним супружеские отношения. Если бы Аманда спросила ее об этом, Эвелин призналась бы ей во всем, а еще напомнила бы дочери, что не всегда трава зеленее у соседа. До молодых не сразу доходит, что трава зеленее там, где ее поливают, а значит, Фрэнку с Амандой следует вооружиться шлангами, если они хотят наладить взаимоотношения. Но Аманда ее ни о чем не спрашивала.