Не дослушав потусторонний голос, Гарик просочился с толпой в подземный вестибюль, облицованный светлым мрамором, и двинулся вдоль двойного ряда колонн в центр зала. Его кроссовки нетерпеливо отталкивались от серого гранита, стремясь обогнать каждого, кто преграждал путь вперед, но в сутолоке это было непростой задачей. Очень скоро Гарику захотелось сорвать со стены один из декоративных подсвечников и подогнать медлительный человеческий поток, вынуждающий его сдерживать шаг. Живые люди казались ему не многим более расторопными, чем пушкинские персонажи, застывшие на латунных чеканках. В принципе, пока Машутка не сообщила точное время отъезда своего американца, можно было особо не спешить, но разве способен сдерживать себя человек, увидевший проблеск света в темном туннеле? А Гарик, уже похоронивший всякую надежду и вновь обретший ее, чувствовал себя именно так.

Под ногами уже тянулся красный гранит, и это означало, что выход близко. Задевая плечами людей, Гарик с облегчением вырвался в гулкий вестибюль здания «Известий», а через минуту уже вдыхал разогретые бензиновые пары московской улицы.

Высокий, жилистый, весь напружинившийся и целеустремленный, он некоторое время шагал по тротуару, а потом остановился у бордюра и принялся высматривать свободное такси. Обычная машина Гарика не устраивала. Кто знает, как поведет себя американец, если не увидит на крыше автомобиля оранжевого гребешка с черными шашечками? Тут нужно было действовать наверняка.

Лишь седьмое по счету такси оказалось свободным, и Гарик счел это добрым знаком. Счастливый шанс, счастливое число. Фортуна не просто повернулась к Гарику лицом, она улеглась под него, предлагая пользоваться собою на всю катушку. Бери, пока дают. Когда не дают, брать гораздо труднее.

Днище притормозившей «Волги» ощетинилось сосульками застарелой грязи, будто водитель уже давно не считал нужным мыть свою развалюху. Лобовое стекло с вмятиной, заднее колесо просело почти до самого диска. Гарик невольно поморщился, как сделал бы это при вынужденном общении с чумазой вокзальной шлюхой в сползших чулках. Но выглянувший в боковое окошко таксист, к его изумлению, оказался ладным молодым пареньком с модной прической. Трудно было понять, что загнало его в эту колымагу.

— Алло, гараж! — поприветствовал его Гарик в той развязной манере, какая была свойственна ему чуть ли не с младенчества. — Задняя дверца у тебя приварена, что ли?

— Вперед садись, — предложил парень.

— Вперед я тестя своего пузатого посажу, — возразил Гарик с широкой ухмылкой, — а рядышком с собой пристрою тещу ненаглядную. Подберем их — и в Кунцевский роддом мотанем. Короче, а зохн вэй, и танки наши быстры! Наследник у меня родился! Сын!

Водитель уже отыскал в салоне плоскогубцы и с помощью их открыл капризную заднюю дверцу.

— Сын, — проговорил он уважительно, когда Гарик разместился у него за спиной. — Как назовете?

— А вот тебя как величать?

— Колей. Николаем.

— Вот пусть и будет Колей, — возбужденно засмеялся Гарик. — Николай-Нидворай! Прикольное имечко!

Парень хотел было обидеться, но не сумел, улыбнулся в ответ:

— Куда едем?

— Сначала прямо, а потом дворами, я покажу, — туманно пояснил Гарик.

— Как я понимаю, мальчонку забирать едете? — спросил парень, трогая «Волгу» с места. Стук ее клапанов с переменным успехом перекрывал надсадный скрежет двигателя.

— Какого мальчонку?

— Так сына же!

— А! — сообразил Гарик. — Разве ж он мальчонка? Пузырь с соской. Агу-агу. Сегодня под утро вылупился. Я его еще в глаза не видел.

— Сколько весит? — деловито поинтересовался парень.

— Тут налево, — скомандовал Гарик, пытаясь прикинуть, сколько может весить новорожденный. — Впереди арка, видишь? В нее сворачивай.

«Волга», распугивая голубей, малышей и старушек, запетляла между домов. В хвосте у нее пристроилась пронзительно тявкающая собачонка и, выворачивая кривые лапы, мчалась следом, пока не посчитала, что прогнала железную уродину с территории своих владений.

— Мальчики обычно тяжелее девочек, — продолжал разглагольствовать водитель, являвшийся, надо полагать, молодым папой.

— Ясный перец, — согласился Гарик. — Пацаны ведь с мозгами рождаются, а девки, известное дело, каким местом думают.

— Каким это еще местом?

— У тебя, Колян, его нет, — успокоил водителя Гарик. — Природой не предусмотрено.

— Между прочим, — тут Николай учащенно засопел, — у меня две дочурки, близняшки.

— Тогда извиняй, братишка. Не со зла я. Сам не свой от радости, понимаешь?

— Понимаю. — Это прозвучало после минутного молчания, когда обиженное сопение прекратилось. — Я тоже, когда в роддом ехал, плохо соображал. И всю дорогу лыбился, как последний дурак. Уже думал, что скулы у меня переклинило.

Слушая эту белиберду краем уха, Гарик высмотрел впереди вереницу «ракушек» и тронул словоохотливого парня за плечо:

— Сразу за гаражами повернешь направо.

— Так там тупик, похоже, — удивился водитель.

— Там не тупик, а начало большого светлого пути, — усмехнулся Гарик.

— Сомневаюсь я.

— А ты не сомневайся. Ты делай.

«Волга» притормозила на маленьком пятачке асфальта, окруженном кустами и мусорными контейнерами. Ее радиатор уперся в обшарпанную лавку, на которой не хватало примерно половины поперечных перекладин. Все пространство вокруг было усеяно бутылочными пробками, окурками и шелухой подсолнечника.

— Теперь убедился? — спросил Гарик, положив обе руки на спинку водительского сиденья. — Это и есть начало светлого пути.

Парень обернулся и уставился на него так пристально, словно хотел найти в озадачившем его типе дюжину отличий от того веселого балагура, который еще недавно заливал ему про тестя с тещей и новорожденного.

— Что за?..

Гарик молча подцепил Николая-Нидворая всеми десятью пальцами за нижнюю челюсть и рванул повернутую к нему голову на себя. Вместо аккуратно подбритого затылка перед его глазами возник подбородок с ямочкой.

— Га! — попытался крикнуть парень.

— Тих-тих-тих, — зашептал Гарик.

Парень всхлипнул и замолчал. Только сиденье все еще отчаянно скрипело под его дергающимся телом, но и эти звуки прекратились, как только в салоне раздался негромкий щелчок: крак! Когда Гарик оттолкнул обмякшего парня, его голова безвольно упала на плечо.

— Приехали, — зачем-то произнес Гарик. Перед кем он отчитался? А черт его знает.

Несколько секунд, а может быть, минут он неподвижно сидел на месте, тупо разглядывая свои руки, охваченные мелкой дрожью. Из этого транса его вывел мобильный телефон. Когда из нагрудного кармана рубашки раздалось призывное верещание, Гарик подпрыгнул так, что коснулся макушкой потолка «Волги».