Верно. Рильмина, может, и кажется грубовато-прямолинейной, зато говорит то, что думает. Когда я спросила про привязку к некоему томлинцу и поинтересовалась, уж не к Тогрису ли, она с легкостью это подтвердила. Даже не попыталась уйти от ответа. Хотя, в общем-то, могла и не признаваться – реальных доказательств никаких, лишь косвенные признаки. Мало того, томлинка и своих дальнейших планов не скрыла, совершенно открыто заявив, что ждет не дождется совершеннолетия, чтобы возникшее влечение убрать.

– Я дорадой была, когда, узнав про ранение Тогриса, упросила брата взять меня с собой! – сердито делилась с нами своими мыслями фрейлина. – И если до этого чувствовала к ферту лишь легкую симпатию и заинтересованность, то несколько месяцев, проведенных у его постели, окончательно меня в него влюбили. Теперь сама этому ужасаюсь, знаю же, что он на мне не женится. А я женой быть хочу!

Откровениям я не слишком удивилась. Ожидаемо, да. Потому с легкостью поинтересовалась, не предлагал ли ей Тогрис после совершеннолетия стать его фавориткой.

– Щас, – язвительно хмыкнула в ответ Рильмина. – Принц в этом качестве меня даже не рассматривает. Никого не рассматривает. Знаешь, сколько у него неофициальных любовниц? Когда мой брат за Даграной ухаживал, мы во дворце некоторое время жили. Так вот, почти каждую ночь в покои Тогриса новая девица наведывалась. Желающих попытать счастья и поймать будущего короля не так уж мало. А он этим пользуется.

Последнюю фразу я пропустила мимо ушей. Во-первых, девочка, даже если осознает, что перспектив никаких, все равно ревнует того, к кому ее тянет. Я вот, например, точно это чувство испытываю. Сдерживаю, контролирую, но… Хотя Тогрис мне и не муж, наличие любовниц все равно неприятно и хочется, чтобы другие женщины держались от него подальше. Так что я вполне допускаю некоторое преувеличение в словах Рильмины относительно количества любовниц и намеренных провокаций со стороны Тогриса с целью образования привязок. Во-вторых, меня бы куда больше оскорбило, веди себя принц иначе. То есть если бы он отказывал бедняжкам, получившим к нему привязку. Это же жестоко – заставлять их мучиться долгие годы, пока влечение само собой сойдет на нет. Потому и Рильмине я в большей степени сочувствую, чем сержусь на нее. Жалко девочку. Вместо того чтобы добиться взаимности свободного мужчины, она будет вынуждена ждать два года, прежде чем наконец избавится от своего желания с принцем переспать и сможет снова влюбиться.

– Он полагал, что Ларилине все же надоест ждать и она от свадьбы откажется…

Ой! Я увлеклась воспоминаниями и упустила момент, когда Вария решилась открыть нам чужую тайну. Потому навостряю уши.

– …а она не отказывается, – продолжает фрейлина. – И вчера вице-король потребовал назначить дату свадьбы. Причем в обозримом будущем, а не эфемерно далекую.

– С чего такая срочность? – перебивает ее Рильмина.

– Ваймон не уверен, но полагает, что это из-за угасания привязки. Ларилина уже десять лет как совершеннолетняя, а влюбилась-то за год до этого. Наверное, она испугалась, что еще немного и сама уже танцевать не захочет. Вот и заторопилась.

– Ну а ты чем ему поможешь?

Теперь уже я не выдерживаю, потому что фрейлина надолго замолкла, ушла в себя. Мое нетерпение и недоумение понять легко: жена вице-короля (а я уверена, что именно она озаботилась пошатнувшимися перспективами будущего дочери и подтолкнула мужа) умеет прилипнуть крепче, чем ик’лы. Разве что с кожей отодрать получится. Так что у Ваймона никаких шансов не осталось. Тем более мои родители на стороне будущей невесты.

– Я могу подтвердить, что готова после совершеннолетия стать его фавориткой, – тихо признается Вария. – Это даст Ваймону еще два года отсрочки.

Логично. Правильно мыслит братик. Иметь в семье и жену и фаворитку мужчине законы империи позволяют. Но официальная любовница должна появиться до свадьбы, после это уже невозможно. Как невозможно и признать фавориткой девушку, не достигшую половой зрелости.

– А дальше? – округляет глаза Рильмина. – Если это не сработает, ему все равно жениться придется, а ты подобным обещанием себе всю жизнь испортишь. Раз Ваймон признался, что тебя любит, значит, на свадьбе будет и с тобой танцевать тоже. После этого ты навсегда с ним будешь связана. И в его семье останешься. Думаешь, Ларилина станет к тебе хорошо относиться?

– Я люблю его… – вместо ответа всхлипывает Вария, закрывая ладонями лицо.

Понятно. Согласилась.

Томлинка закатывает глаза к потолку, качая головой и беззвучно ругаясь. Мне тоже хочется последовать ее примеру, однако вместо этого я придвигаюсь к подруге и обнимаю ее, в который уже раз принимаясь успокаивать:

– Ты все правильно сделала. До совершеннолетия можешь давать любые обещания, они все равно не будут считаться законными. И никто тебя обязать их выполнить не сможет. Потом откажешься, скажешь, что передумала…

В последнее мне самой не верится. У Варии чувство долга и ответственности зашкаливает, и если бы Ваймон ее не любил, возможно, ее согласие было бы действительно временной поддержкой. Но он-то любит, а она к этому чувству относится очень серьезно. Знает, что мужчинам влюбиться сложнее. Как и разлюбить. У них влечение на психологическом уровне развивается, а не на банальной физиологии, как у женщин.

У ее отца была такая несчастная любовь до встречи с мамой Варии. Ему не повезло. Он влюбился в девушку, имеющую привязку к другому. А тот ее фавориткой сделал и, когда женился, оставил в своей семье, не отпустил. Отец Варии долго не мог забыть первую возлюбленную. И жениться ему пришлось без любви. Потому и ребенок у них единственный и очень поздний.

– Мне кажется, ты должна Ваймону прямо сейчас сказать, что твое обещание фиктивное и ты не станешь его фавориткой. – Рильмина сводит на нет все мои усилия. Варию сейчас нужно просто поддержать, дать время успокоиться, чтобы могла мыслить разумно – она же на эмоциях. А томлинка своей прямолинейностью лишь усугубила ее состояние.

– Не фиктивное! – возмущенно восклицает вионка. – Стану, если будет нужно! Я его не предам! И не… не откажусь… – Она снова плачет, упав лицом мне на плечо.

– Как есть дорада… – сердито бурчит Рильмина, откидываясь на спинку дивана.

– А ты не дорада, – напоминаю ей ее же слова.

– Дорада, – соглашается томлинка. – Однако умею разделять то, что хочу здесь, – она кладет ладонь на низ живота, – от того, к чему стремлюсь здесь, – теперь указательный палец другой руки упирается в висок. – Лина, хоть ты ей объясни, что если твой брат поймет, что Вария готова на самом деле остаться с ним на любых условиях, то не будет даже пытаться ситуацию исправить. Ему-то без разницы, кто у него любимая: жена или фаворитка. По-моему, мужчины вообще не понимают, насколько для нас важно быть единственными. Мой брат, узнав о привязке, прямым текстом заявил, что я должна все сделать, чтобы ферт Тогрис от меня не отказался. Я возмутилась, пыталась его убедить, что не согласна быть на вторых ролях, но разве меня кто-нибудь слушал? Потому сюда и отправили, чтобы… – Она зло прищуривается и сердито цедит: – Я их разговор подслушала. Сначала принц отказался обсуждать свои личные дела, но Рил умело нашел нужные аргументы, и ферт пошел на уступку. В общем, они решили, что если мы с тобой подружимся, то Тогрис подумает насчет моего будущего. Совместного с ним, естественно.