156 Как и любой другой архетип, архетип матери отличается практически безграничным разнообразием своих проявлений. Здесь я упомяну только некоторые из наиболее характерных. Первыми по важности являются мать и бабушка, мачеха и свекровь (теща); далее следует любая женщина, с которой человек состоит в каких-либо отношениях, например няня, гувернантка или, возможно, дальняя прародительница. Затем идут женщины, которых можно было бы назвать матерями в переносном смысле слова. К этой категории принадлежат богини, в частности Божия Матерь, Дева Мария, София. Мифология предлагает множество вариаций архетипа матери: мать, которая является в образе девушки в мифе о Деметре и Коре; мать-возлюбленная, как в мифе о Кибеле и Аттисе, и так далее. Другие символы матери в переносном смысле проявляются в вещах, олицетворяющих конечную цель нашего стремления к спасению: Рай, Царство Божие, небесный Иерусалим. Практически все, что вызывает у нас любовь или чувство благоговения – церковь, университет, город, страна, небо, земля, леса, моря (или другие водоемы), даже сама материя, преисподняя и луна – может быть символом матери. Данный архетип часто ассоциируется с местами или вещами, которые символизируют плодородие: рог изобилия, вспаханное поле, сад. Он может быть связан со скалой, пещерой, деревом, родником, глубоким колодцем или с разнообразными сосудами, такими как крестильная купель, или такими чашеобразными цветами, как роза или лотос. В силу защиты, которую он подразумевает, архетип матери может принимать форму магического круга или мандалы. С архетипом матери ассоциируются полые предметы, например духовка, кухонная посуда, и, конечно же, матка, yoni, а также все то, что имеет аналогичную форму. Дополняют этот список многие животные, например корова, заяц, звери-помощники и так далее.

157 Все эти символы могут иметь как позитивное, благоприятное значение, так и негативное, связанное со злом. Данная амбивалентность особенно ярко проявляется в богинях судьбы (Мойры, Грайи, Норны). Злыми символами являются ведьма, дракон (или любое другое прожорливое животное, такое как большая рыба или змея), могила, саркофаг, глубокие воды, смерть, мары и привидения (Эмпуса, Лилит и др.). Приведенный выше перечень, разумеется, не полон; он содержит лишь наиболее важные черты архетипа матери.

158 С архетипом матери ассоциируются такие качества, как материнская забота и сочувствие; магическая власть женщины; мудрость и духовная экзальтация, выходящие за пределы разума; любой полезный инстинкт или импульс; все, что оказывает благотворное влияние, поддерживает, способствует росту и плодородию. Мать главенствует над местом, где происходит магическое превращение и возрождение, над преисподней и ее обитателями. В негативном плане архетип матери может подразумевать нечто тайное, скрытое, темное; бездну, мир мертвых, все поглощающее, искушающее и отравляющее; нечто, вселяющее ужас и неизбежное, как судьба. Все эти атрибуты архетипа матери были подробно описаны и обоснованы в моей книге «Символы трансформации». В ней я сформулировал амбивалентность этих качеств как «любящая и ужасная мать». Вероятно, наиболее знакомым нам историческим примером двойственной природы матери выступает Дева Мария, которая является не только матерью Бога, но и, согласно средневековым аллегориям, его крестом. В Индии под «любящей и ужасной матерью» понимают парадоксальную Кали. Философия Санкхья переработала архетип матери в понятие пракрити (материя) и приписала ей три гуны (основных качества): саттва, раджас и тамас – благость, страсть и темнота[93]. Существует три основополагающих аспекта матери: ее заботливая и питающая благость, ее оргиастическая эмоциональность и ее адские глубины. Специфическая черта философского мифа, который показывает Пракрити танцующей перед Пурушей, дабы напомнить ему о «различающем знании», принадлежит не архетипу матери, а архетипу анимы, который первоначально появляется в психологии человека в тесном сплетении с образом матери.

159 Хотя фигура матери в том виде, в каком она появляется в фольклоре, более или менее универсальна, в индивидуальной психике этот образ существенно меняется. Так, практически всякого начинающего аналитика сперва поражает кажущаяся значимость личной матери. Фигура последней занимает столь важное место во всех персоналистических психологиях, что, как мы знаем, они никогда, даже в теории, не рассматривают другие важные этиологические факторы. Мой личный взгляд принципиально отличается от мнения сторонников других медико-психологических теорий: я приписываю личной матери лишь ограниченное этиологическое значение. Иными словами, все воздействия, которые, согласно литературе, испытывает на себе ребенок, исходят не от самой матери, а скорее от архетипа, проецируемого на нее. Последний придает ей мифологический контекст, наделяет авторитетом и нуминозностью[94]. Этиологические и травматические эффекты, вызванные матерью, следует разделить на две группы: 1) соответствующие чертам характера или установкам, действительно свойственным матери, и 2) относящиеся к чертам, которые лишь кажутся присущими матери и которые в реальности состоят из более или менее фантастических (то есть архетипических) проекций со стороны ребенка. Сам Фрейд убедился, что реальная этиология неврозов заключается не в травматических эффектах, как он полагал сначала, но в особенностях развития детского воображения. Это не исключает того, что нарушение можно проследить до пагубных влияний со стороны матери. Лично я взял за правило сперва искать причину детского невроза в матери: опыт подсказывает мне, что ребенок скорее склонен развиваться нормально, нежели невротически, и что в большинстве случаев причина расстройства кроется в родителях, особенно в матери. Элементы детских ненормальных фантазий могут быть отнесены к матери лишь отчасти, ибо они часто содержат четкие и однозначные аллюзии, которые не могут быть связаны с человеческими существами. Особенно это справедливо в отношении явных мифологических продуктов, как это часто бывает в случае детских фобий, где мать может представать в образе дикого зверя, ведьмы, привидения, великана-людоеда, гермафродита и так далее. Необходимо помнить, однако, что такие фантазии не всегда проистекают из мифологических источников; даже если это и так, они вовсе не обязательно уходят своими корнями в бессознательный архетип, ибо могут быть навеяны сказками или случайными замечаниями. По этой причине в каждом отдельном случае требуется тщательное исследование. По практическим соображениям с детьми такое исследование провести не так легко, как со взрослыми: в отличие от детей, большинство взрослых во время лечения переносят свои фантазии на врача – точнее, фантазии проецируются на него автоматически.

160 Когда это происходит, доктор ничего не добьется, отмахнувшись от них как от нелепости, ибо архетипы суть неотчуждаемое достояние каждой психики. Они – «сокровища в царстве сумрачных мыслей», о которых говорил Кант и которым мы находим подтверждение в бесчисленных мотивах сокровищ в мифологии. Архетип никоим образом не является просто досадным предрассудком; он становится таковым лишь тогда, когда оказывается в ненадлежащем месте. Как таковые архетипические образы принадлежат к высочайшим ценностям человеческой психики; именно они с незапамятных времен населяли небеса всех народов. Отбросив их как не представляющие ценности, мы понесем существенную утрату. Наша задача, следовательно, не в том, чтобы отрицать архетип, а в том, чтобы разрушить проекции и возвратить их содержания индивиду, который невольно утратил их вследствие проецирования вовне.