— Лен! – обратилась продавщица к симпатичной молодой женщине, держащей в руках плечики с висящим на них коротким черным платьицем на тоненьких бретельках, смахивающим скорее на комбинацию, чем на платье… — Помоги девушке с выбором, ладно? А то я не могу, у меня там касса открыта…Она первый раз! Поможешь?

— А то! – приветливо улыбнулась Лена, повесив платье обратно на кронштейн. А развернувшись, вдруг спросила в лоб: – Значит, тоже место работы решили сменить?

— Да нет…Почему? – удивленно пожала плечами Ксюша.

— А потому… Просто, знаете ли, неудобно надевать не новые вещи, когда постоянно с одними и теми же людьми общаешься – вопросы всякие начинаются, подозрения… Лишняя головная боль! А работу сменишь – и ничего никому объяснять не надо! Одевай что хочешь, покупай здесь, что хочешь – и как будто все твое, изначально родное, в дорогущем бутике купленное…

— А что, одеваться из комиссионки – это очень плохо, да?

— Да почему плохо? Нет, не то… Просто отношение к этому своеобразное – старые, мол, вещи, носил кто–то… А мне, наоборот, нравится, что их кто–то носил! У них энергетика своя собственная имеется, и не самая плохая, между прочим… Это как своеобразная игра, понимаете? Вот я беру, например, это платье в руки и пытаюсь понять, что за француженка его носила? Добрая? Смешная? Эксцентричная? Красивая? Сексуальная? И как я буду выглядеть в ее прикиде? Мне интересно… Как будто моя энергетика с другой сталкивается и присматривается к ней, прикидывает — подружимся или нет…И если случается такая дружба – то уж точно вещь твоя! И носишь ее долго с комфортом и большим удовольствием… А главное – задаром почти!

— Хм… — озадаченно наморщила лоб Ксюша. – Надо же! Да это целый творческий процесс получается… Философия…

— А вы как думали! Я люблю сюда ходить… А то, что вещи не новые – так это предубеждение для маниакальных гордячек из Кащенко! Потому как чем, например, я лучше или хуже той самой француженки, которая это платье носила? Да ничем! Такая же плоть, из костей да из мяса! Да и вообще, никто никого не лучше и не хуже, все мы дети одного космоса… Только это уже другая тема! – засмеялась вдруг Лена, внимательно разглядывая Ксюшину фигуру. – Простите, заговорила я вас! Вам ведь платье надо! Сейчас подберем… Только помните — надо надеть и прочувствовать – ваше! Энергетику принять! Иначе носить не будете – я знаю, что говорю…

Еще раз окинув Ксюшу придирчивым взглядом, она шустро отобрала с кронштейна несколько платьев и потащила их в примерочную, призывно–весело дернув головой и подмигнув ей заговорщицки. Первое примеренное платье – то самое, маленькое и черное на тоненьких бретельках – Ксюша отвергла сразу. Откровенное слишком… Второе не подошло по фигуре, третье было вообще слишком вызывающим, четвертое вроде бы и сидело ничего, но давало ощущение дискомфорта – захотелось снять его побыстрее…

Оно оказалось только восьмым – ее платье. Именно ее, и только ее! Атласный легкий шелк серо–стального цвета легко скользнул вниз по фигуре, разошелся легкими воланами на середине колена, застегнутая Леной сзади молния распределила по своим местам тонкую ткань на талии, на груди, на шее… Рукавов у платья не было, а горловина оказалась высокой, до самого подбородка. Красота… И не то чтобы красота – ничего особенного как раз в этом платье и не было! А снимать его не захотелось, и все тут!

— Вот! Вот это твое! – удовлетворенно проговорила Лена. — Все сошлось по всем статьям…Сама–то чувствуешь?

— Да…

— Погоди, я босоножки к нему где–то здесь видела! Так, постой–ка…

Она метнулась из примерочной и через минуту притащила Ксюше блестящие серые босоножки с тоненькими ремешками и на маленьком каблучке, бросила под ноги:

— Примерь… Они хоть и не модные, зато к платью подходят! И новые почти! Посмотри, как сделаны хорошо, долго носиться будут!

Ксюша надела босоножки, посмотрела в зеркало и в друг, совершенно неожиданно, сделала непривычный, никак не свойственный Ксюше Белкиной жест: развернувшись от бедра в Ленину сторону и, уперев в бока ладони, присела кокетливо, откинув плечи и чуть–чуть отставив попку назад.

— Наш человек! – засмеялась довольно Лена. – Наш… И всего–то твой прикид обошелся в четыреста рублей! Представляешь? А удовольствия сколько! Видно, вы с этой англичанкой одной крови, раз так классно тебе ее платье подошло!

— Наверное… Слушай, а можно, я прямо сейчас в этом пойду? Мне уже джинсы и надевать не хочется… — вертясь перед зеркалом, не могла оторваться от собственного нового образа Ксюша.

— А почему нет? Иди, конечно! Только бумажки с ценниками оторви, их надо продавцу отдать… И вот еще что… Тебя как зовут, кстати?

— Ксюша… Ой, нет… Ксения! – тут же поправилась она. Не хотелось ей почему–то в этом платье быть Ксюшей Белкиной, именно Ксенией захотелось…

— Ты вот что, Ксения… Ты еще в парикмахерскую зайди — прическу смени… И маникюр сделай. Тут недалеко есть дешевый салон, там девчонки начинающие работают, дорого не берут… Да я провожу тебя, мне по пути!

— Ну что, подобрали себе платье? – с улыбкой разглядывая Ксюшу, встретила их у кассы молоденькая продавщица. – Подошло? Что, так и пойдете?

— Да!

— И правильно… Приходите к нам еще! Скоро новое поступление будет – летнюю одежду привезут! Маечки, топики всякие… Придете?

— Да! Непременно приду! – заверила ее Ксюша. – Я теперь тоже постоянной клиенткой буду, наверное…

Они распрощались с Леной у парикмахерской, обменявшись домашними телефонами, и, поболтав еще минут двадцать о том о сем, разошлись по своим делам, довольные друг другом и своей неожиданной встречей – вот так и возникает обыкновенное женское приятельство, а может, и дружба даже – чем черт не шутит…

— Что будем делать? Стрижку? Покраску? – ласково спросила у Ксюши юная парикмахерша, высвобождая ее волосы от стягивающей их на затылке мохнатой черной резинки.

— Ой, а я и не знаю… — растерялась Ксюша, глядя в зеркало на распущенные по плечам русые пряди. – Давайте на ваше усмотрение…

— Вы, видимо, давно уже в парикмахерской не были? – осторожно спросила девушка, рассматривая внимательно кончики ее волос. – Давайте я вам концы выровняю, вырежу прямую челку погуще — вам пойдет… И еще – давайте–ка вас покрасим, а то цвет волос блеклый, не серый и не русый – никакой…

« А какой еще цвет волос должен быть у Ксюши Белкиной, по–твоему? Такой и должен быть…», — подумала про себя Ксюша, произнеся вслух:

— А давайте! Давайте и покрасим, и выровняем, и вырежем…

Через час, стоя перед большим зеркалом в холле парикмахерской, она последний раз встряхнула подстриженными до плеч в ровную линеечку темно–русыми блестящими волосами, улыбнулась сама себе уважительно: «Здравствуй, Ксения Белкина…Вот ты какая, оказывается, Ксения Белкина…», — и вышла на улицу, чуть не забыв забрать пакет со старыми джинсами и тряпочными китайскими теннисками, которые носила и носила себе три лета подряд, не снимая… И хвостик свой носила, и голову на плечах носила, опустив ее низко в землю! А если и поднимала глаза, так для того только, чтобы взглянуть заискивающе – не ругайтесь на меня, я же Ксюша Белкина, я хуже вас всех, я сделаю все, как вы хотите…