– Сло-о-о-он! Это я, Антон. Не стреляй!..

Сквозь дым и блики пожарища ко мне, ковыляя, приближается высокий мужик в потрепанном старательском комбезе без нашивок. На груди комбез распахнут, его распирает пропитанный кровью индивидуальный пакет, пуля не прошла навылет, но легкое явно не задето, иначе ходить мужик уже не смог бы. Желтые грязные волосы, русая борода, открытое и простое лицо с ястребиным профилем, задубевшее, прокопченное. И пронзительные серые глаза под кустистыми бровями.

– Пришел все-таки. А кавалерия где? – сказал Слон и рухнул на пол.

– Идут уже.

Я оттащил раненого в угол, где он сидел до этого, и прислонил его к стене. Даже раненый, старатель выбрал удачную позицию, откуда просматривалась дверь на склад. Причина, по которой он не выстрелил, была очевидна: патронов в рожке АКМ было всего три. Видимо, он хотел подпустить меня поближе. Слон снова открыл глаза:

– Зацепило меня. Снайпер. Сука… Андрон! Сюда иди, подмога пришла. – Это он позвал кого-то в глубине склада, где перестрелка почти стихла. Скорее всего, противник перегруппировывался, чтобы начать новую атаку.

С верхнего штабеля уставленных уступом ящиков, заполнявших склад, спрыгнул парень лет двадцати пяти. У него был такой же АКМ, как и у Слона, но разгрузка и комбез были натовские, добротные. А торс прикрывал броник с «фартуком». Шлем-«сфера» в камуфляжном матерчатом чехле, чуть сдвинут на затылок, открывая такие же, как и у Слона, соломенные, коротко стриженные волосы.

– Это мой сын, Андрон. Да не смущайся ты! – цыкнул он на парня. – Рано я женился… как паспорт получил… – Слова давались раненому с трудом, сказывалась большая кровопотеря. – Скоро подмога подойдет или опять самим биться?

– Узнаем сейчас. – Я вызвал Юриса: – Норд, где отбойщики? Справа все чисто, но ненадолго. Скоро снова начнут обходить. Давайте быстрее.

– Уже близко, командир. Оставь нам пару тушканчиков. Через десять минут подойдем.

– Там «кукушка» слева двадцать, ориентир – вышка. Меткий, гад. Пошли ему открытку. Как ствол, нормально пристрелял?

– Хорошая машинка, командир. Вижу твоего обидчика… Ну держитесь там, засветка по координатам есть. Ждите. Идем.

– Вот видишь, а ты говоришь: «Сами».

Андрон просветил по поводу общей обстановки. Против нас воевали две группы общей численностью до пятнадцати стволов. Пять снайперов, один пулеметчик, остальные кто с чем, но народ битый. Сначала пасли на Янтаре, но Слон почуял слежку и увел группу в отрыв. Тут-то и подоспел «комитет по встрече», но Слон снова увел сына и троих мутных чудиков, пришедших из-за «колючки» за каким-то лядом в Зону, прямо из-под носа у засады. Ученые посулили нехилые деньги, да и тот, кого я боднул прикладом, обещал помочь Слону с лечением больной матери, оставшейся в Братске.

– Пришли сюда, – рассказывал парень неторопливо, во многом копируя манеру отца. – Потом засели. Одного из чудиков сразу цепануло в ногу, на себе тащил. Второй поймал пулю уже здесь, в плечо. Зарастет. Вон, слева, на верхотуре сидит, притих чего-то. Этот вот. – Андрон показал стволом автомата на поднявшегося с пола и подошедшего к нам чудика в оранжевом комбезе. – Везучий оказался, только от тебя и схлопотал. Не боец, конечно. Но везучий.

– Ладно, пошли наверх, сейчас снова полезут. А ты, – я обратился к ученому, – сиди возле раненого, смотри в оба. Чуть чего, сразу стреляй. Если не крикнут, что от Норда пришли. Понял все или как?

Чудик поднял руку в знак того, что все, мол, ясно и уселся рядом с полулежавшим у стены Слоном. Поднявшись по ящикам, мы присели у дыр, служивших амбразурами. Обстановка была не ахти: правый фланг перекрывали вагоны составов, местами перевернутые и раскуроченные, по левому флангу заводские строения, высотой метров двадцать, тянулись почти на километр в сторону Янтаря. Что тут было раньше, даже не припомню. Но вести огонь и менять позиции было откуда. По фронту была основная база наемников, которые облюбовали какое-то недостроенное здание, торчавшее скелетом бетонных конструкций, между которыми можно было поставить хоть безоткатное орудие. Всего опасных направлений было пять, и вот с них-то нас и будут давить. Со штурмовиками можно еще поспорить, но не с пулеметом, чья позиция была именно по центру, между двух бетонных блоков, примерно на трехметровой высоте, чуть дальше, чем на полные четыреста метров. Кисло. Прижмут огнем и закидают гранатами. Сзади послышались два пистолетных выстрела. Я обернулся и увидел, как в проеме исчезла фигура с автоматом. Норд молчал, значит, это была вторая партия штурмовиков.

– Иди вниз, Андрон, я тут побуду. Помоги профессору и отцу. Будем отбиваться. Где третий пассажир?

Третий ученый был мертв: два пулевых отверстия в шлеме, и оба навылет. Видимо, в горячке боя никто не обратил на это внимания. На ногах остались только два с половиной бойца. Везение нашего бойкого ученого могло очень быстро ему изменить. Внезапно я услышал тонкое, на грани слышимости, шипение… Я быстро скатился вниз, все же успев крикнуть: «Ложись!». Два взрыва ухнули под крышей склада один за другим. Нас обстреляли из гранатомета. Выстрелы были рассчитаны на поражение «брони», поэтому осколков было не много. Но северная стена рассыпалась, а нас закидало обломками. Дальнейшее напоминало набор отдельных кадров: вот в проем лезут сразу трое наемников – я успеваю положить одного, а потом в спину меня как будто кто-то ударяет кувалдой. Выронив автомат, я падаю ничком. Рефлексы спасают – успеваю выхватить АПБ и, перекатившись, всаживаю две пули в стоящего на верхнем ярусе штабеля наемника в боевом экзоскелете. Расстояние менее десяти метров, но пули с визгом рикошетят… Помогает Андрон, и наемник валится вниз, получив очередь из АКМ…

Откатываюсь вправо и нащупываю свой автомат. Снова взрыв, но уже с тыла: подошла отбойная команда. Расклад меняется, наемники дрогнули и отступают, но это не паническое бегство, сказывается опыт: они, грамотно прикрывая друг друга, отходят в сторону своей базы, под прикрытие пулемета.

Встаю и, поднявшись на второй ярус штабеля, выцеливаю сначала одного, потом еще двоих отступающих. Через мгновение меня трясет за плечо Норд. Бой закончился. Отбойщики не преследовали наемников. Наш «везунчик» был жив, словив только пулю в правое плечо и осколок наступательной гранаты в бедро. Слон был весь белый от кровопотери, на лице его уже проступила предсмертная желтизна. Может, и не выживет… Писец снова показал мне свой лик, смерть опять прошла рядом. Мне вспомнилась присказка: «Поле битвы осталось за нами, но веселых песен никто из нас не пел».

Дай бог, чтобы Слон и этот везучий пассажир выжили. Я подхватил автомат, опустил щиток шлема. Нужно было быстро убираться отсюда. Когда мы проходили под аркой галереи, там уже копошились «альфовцы» с «блока», устанавливая сосредоточенные заряды. Сложный участок решили убрать.

Теперь нужно было спасать тех, кого еще можно было спасти: «везунчика» ранило не опасно. «Пятерка» проделала в его плече аккуратную дырку, а коллаген, вброшенный медблоком ОЗК, заблокировал рану и не дал ему истечь кровью. Со Слоном было труднее: его самодельный комбез напоминал решето, был изодран осколками и, кроме ранения в грудь, имелось еще два проникающих осколочных в правую ногу и нижнюю треть брюшины. Да и крови он потерял много, шансы на выживание были минимальны.