Я закинул сначала «зарю», следом пошла РГО. Нападения противник не ожидал, но мог иметь средства защиты от нелетальных видов вообружения, поэтому страховка была не лишней. Получилось не слишком громко – стены взяли на себя основной звуковой удар. Перекинув переводчик огня «ковруши» на огонь свободной очередью, я встал в полный рост и поднялся по ступенькам на галерею. У группы Слона почти не оставалось времени: в общей сложности я возился уже целых двадцать семь минут. Все наемники были мертвы: разрыв оборонительной гранаты вкупе с эффектом ослепления и дезориентации, вызванным светозвуковой гранатой, не позволил им верно оценить ситуацию. «Дикие гуси» заметались в панике и полегли почти мгновенно. Проверив каждого выстрелом в голову, вышел на связь со Слоном. Он сразу ответил.

– Держись, земеля, почти сняли мы твою проблему. Дай мне еще пяток-другой минут, сможешь?

Заливистые очереди пулемета и амеровских трещоток становились все сильнее. «Калаши» отвечали все реже. Голос Слона был тих и спокоен:

– Держусь. Обходят справа, скоро выйдут на бросок, тогда хана. Помни, что обещал.

– Я скоро, брат, держись.

Вызвал Норда, латыш отозвался не сразу, видимо, говорил с кем-то из «альфовцев». Мой напарник пользовался среди снайперов отряда заслуженным уважением и всегда делился опытом, если кто просил.

– Как общая обстановка, Юрис? Видишь тех, кто Слона обошел? Ориентир – наблюдательная вышка справа десять. От твоей позиции семь.

– Дождь идет, командир. Не могу гарантировать попадание.

– Меняй позицию, будь готов по моему сигналу перебраться на галерею, я почти закончил, сейчас пришлю гонца.

– Добро. Связи – отбой.

«Послать гонца» я обещал не зря – стреноженный наемник будет идеальным проводником через минное поле. Размышляя над выгодами данной позиции на галерее, я понял смысл появления здесь этой группы наемников. Их основной узел обороны располагался на юго-западе промзоны, недалеко от железнодорожной развязки, где скопилось много брошенных составов и была масса сервисных тоннелей и подземных коммуникаций. Простреливать все по секторам наемники могли лишь частично, путей обхода для небольших групп старателей хватало. А вот галерея и цеха – узкое место, где можно спокойно поджидать идущих с Янтаря и с окрестностей Припяти, где россыпи артефактов попадались гораздо чаще. Сектанты, конечно, прореживали ряды желающих «поднять реальный хабар», но это был допустимый фактор риска, на который многие соглашались почти не раздумывая. А тут некие серьезные ребята перекрыли единственный нормальный проход к рынку сбыта и нормальной стоянке. Все вынуждены будут платить…

Возвращаясь к мотивации пленника, следует сказать, что желание жить у таких людей особенно обострено: рискующий за деньги человек уже пошел на сделку с совестью и, кроме собственной шкуры, его мало что беспокоит. «Альфовцы», конечно попинают-попинают, а после отработки могут отпустить. Другое дело – «вольняги» или военные, отстреливающие наемников с особым остервенением. Я решил дать пленнику шанс пожить еще часа два, ровно столько ему оставалось, учитывая способ, которым он был связан. В позвоночнике и поясничном отделе уже возникли необратимые процессы, ведущие к параличу нижних конечностей и смерти в течение двух часов плюс-минус минут двадцать. Но он об этом знать не мог: внешне способ выглядит совершенно обычно, есть только пара малозаметных нюансов.

Развязав пленнику ноги, я обрисовал ему ситуацию: если он побежит (очень быстро бежит) к посту «Альфы» и проведет отбойную команду через свои минные порядки, то гарантированно будет жить. Если нет, я живьем сниму с него кожу, причем очень интересным способом, начальную фазу которого я быстро показал на трупе его бывшего подельника. «Дикий гусь» быстро согласился, выразив искреннее желание к сотрудничеству.

Потом мы спустились вниз, и он, прихрамывая и прижимая рукой рану на заднице, побрел замысловатым зигзагом к позициям «альфовцев». Я вызвал Юриса:

– Видишь гонца?

– Да, командир. Я запомню, как он идет. Пристрелить его потом?

– Нет, я ему «барана» показал, сам скоро сдохнет. Скажи лейтенанту, пусть рысью собирает отбойщиков. Осталось пять минут.

– Сделаю, командир. Отбой связи.

… Группа выдвинулась к моей позиции. Но времени почти не оставалось, я пошел вперед, благо проход на территорию грузового терминала был только один. С левой стороны, почти у самого входа, лежал на боку старый контейнер, внутренности которого были припорошены палой листвой и всяким мусором. Угол кирпичной арки прикрывал меня с правой стороны, и если кто-то сидит на вышке, что была обозначена на плане, то засекут меня, только если я высунусь, не подумав. Между зданием заводоуправления и аркой был узкий проход, заканчивающийся глухой стеной высотой метров шесть. Времени совсем не осталось, но если я умру, тогда уж точно никому помочь не смогу. Еще пять минут ушло на преодоление стены и выход в мертвую зону обзорной вышки.

Маневр оказался правильным: как я и предполагал, снайпер сидел на вышке и периодически сек фишку в направлении входа под галереей. Но основной задачей у него было прикрывать двух автоматчиков, что готовились к рывку в сторону полуразрушенного и уже начавшего гореть склада. Крыши у последнего убежища группы Слона уже не было, левый дальний угол весело горел. Автоматчики держали левый фланг, штурм со стороны вышки был обречен на успех: из-за рухнувших ворот кто-то изредка постреливал из пистолета. Но снайпер не давал стрелку свободы маневра, постоянно пресекая попытки сменить позицию и увидеть готовящихся к рывку штурмовиков.

Мешкать я не стал: штурмовикам прилетела «зорька», больше, чтобы отвлечь, нежели помешать, – толку от нее почти нету на открытом пространстве, да еще и днем. Ну а снайперу достались в корпус две или три пули. Винтовку он выронил, ствол звонко ударился о растрескавшийся асфальт внизу. Штурмовики выдали по две заливистые очереди из своих «трехсоток», одного все же ослепило чуток, парень часто моргал и тер глаза сквозь черную матерчатую маску. Второй вычислил направление броска, но выстрелить уже не успел: я запятнал его «тройкой» в грудь и голову. Ослепшего я добивал уже на ходу, как вдруг два ощутимых толчка в область пресса отбросили меня на два шага назад. На ногах я удержался, но ощущения были ниже среднего. ПНВ я выключил еще на галерее, перед зачисткой, но щиток не поднимал, поэтому и проворонил третьего снайпера, сидевшего слишком далеко, в районе второго терминала, на северо-западе промзоны. Выручил добротный броник и частично артефакт, потому как по ощущениям боеприпас был целевой. Перекатом я ушел из его сектора под прикрытие здания, когда в меня пошли еще две пули от защитника склада с пистолетом. Тьфу ты, пропасть! Врываться в склад нельзя: автоматчик просто перенесет огонь на меня, и вряд ли артефакт или новомодная броня убережет меня от тяжелой автоматной пули калибра 7,62 мм.

Спрятавшись за углом, я вызвал Слона. Ответа не было. Да и работал только один АКМ. Опоздал!.. Заскакиваю в дверной проем и бью прикладом в живот растерявшегося чудика в оранжевом ОЗК «Эколог». Тот, выронив пистолет, падает на колени и наверняка воет, хотя за стеклом шлема не слышно. Рывком поднимаю щиток с лица и, укрывшись за каким-то железным ящиком, ору на весь склад;