Мужик поспешно достал пачку «Астры».

– Ты, наверное, в городе к другим привык, – смущенно пробормотал он.

– Ничего, не графья, – ответил я, с наслаждением затягиваясь сигаретой.

Некоторое время мы молча курили.

– Николай! – наконец представился он. – А тебя зовут Андрей, да?

– Угу! – пробурчал я, выпуская дым.

– Как себя чувствуешь?

– Терпимо.

В этот момент в комнате появилась торжественная процессия. Впереди шествовала Аня со здоровенным подносом, посреди которого красовалась чашка с бульоном, миска с сухариками и нечто вроде детской соски. Позади следовала мать с расшитым полотенцем, которому, по моим подозрениям, предназначалась роль слюнявчика. Вероятно, женщины самым серьезным образом приготовились кормить меня с ложечки или даже через соску. Увидев же, что я спокойно сижу на кровати, покуривая сигарету, обе замерли в шоке.

Взглянув на их изумленные лица, Николай громко расхохотался.

– Этого парня кувалдой не убьешь, а вы ему слюнявчик – ха-ха-ха! Накрывайте, бабы, на стол! Борща тащите, мяса, водки не забудьте!

Анин отец начинал мне определенно нравиться. Выпив сто граммов для аппетита, я с удовольствием принялся за обильную трапезу. Жевать было немного больно, но ничего, мы люди привычные! С каждым глотком в тело вливались новые силы, чему немало способствовала настоянная на смородине, домашнего приготовления водка. После еды мы с Николаем вышли во двор. И, усевшись на лавочке, закурили.

– Я едва с ума не сошел, когда Аня пропала, – заметно волнуясь, заговорил он. – А мать – та вообще… Мы обращались в милицию, но там лишь отмахнулись: «Наверное, ваша дочь с хахалем сбежала!» Я чуть не задушил дежурного, насилу оттащили…

– Они не любят браться за розыск без вести пропавших, а если заведут дело, то положат под сукно, дожидаясь, пока человек само собой найдется или обнаружат его труп, – пояснил я. – Весь поиск сводится, в лучшем случае, к публикации фотографий в газетах да показу по телевизору.

– Сволочи! – возмутился Николай.

– Конечно! – согласился я. – Но, честно говоря, большего менты и не могут сделать, подготовка не та. Вот когда найдут мертвеца, заведут дело об убийстве – тогда они зашевелятся, правда, в большинстве случаев толку будет мало! Убийства, как правило, раскрываются по горячим следам, или через стукачей, или случайно…

– Но Чикатило… – начал было он.

– Что Чикатило?! Двенадцать лет злодействовал! Груды изуродованных трупов за собой оставил. Причем, заметь, даже не прятался особо! Внаглую действовал! А мусора лишь варежками хлопали да рапорты писали. Слава Богу, нашелся наконец один добросовестный сержант. Иначе до сих пор гулял бы, тварь!

Внезапно Николай потемнел лицом.

– Аня говорила, что ее похитили какие-то изверги-садисты, – после некоторого молчания выдавил он. – Но странно, кроме этого, ничего не захотела объяснять. Может, изверги ее… ей…

– Сатанисты, – поправил я. – Да не трясись ты так! Аню они тронуть не успели!

– Сатанисты?!

– Ну да! Еще они называют себя поклонниками Благого Божества.

– Я слышал нечто похожее, – задумался Николай. – Сосед, помнится, рассказывал! Но, по его словам, Благое Божество – благодетель рода человеческого…

– Этого «благодетеля» зовут дьявол, твою дочку собирались принести ему в жертву. Ей бы перерезали горло на алтаре идола с козлиной головой, потом вынули сердце, потом… тьфу! Даже говорить о таких вещах противно! Скажи лучше, у соседа, случайно, нет племянника по имени Рафик?

– Есть.

– Рафик сатанист… был. Именно он похитил Аню!

В глазах Николая сверкнула молния. Громадные кулаки сжались с такой силой, что на руках набухли вены.

– Убью гаденыша! – прорычал он.

– Ни к чему! – усмехнулся я. – Рафик скончался вчера днем от простуды.

– Что?!

– Пошел, понимаешь, с приятелем в лес на охоту. Подул ветерок. Бедняга закашлялся и помер. Приятель тоже. Простуда – вещь заразная!

Николай долго, испытующе смотрел на меня. Затем так сжал мою руку, что я второй раз за день чуть не хлопнулся в обморок.

– Спасибо, век не забуду! – глухо сказал он.

– Не за что! Кстати, как зовут соседа?

– Андрей Гермогенович.

– У него есть брат?

– Да, Иван, живет в Матвеевке.

– Братья в хороших отношениях?

– В прекрасных!

Неожиданно перед глазами возникло видение: ночь, мрачная комната в доме колдуна…

«…Придется посоветоваться с братом», – прозвучали в ушах его слова.

Видение исчезло, но тут я едва не свалился со скамейки! В соседнем дворе появился покойный Иван Гермогенович собственной персоной! На мгновение мне показалось, будто я схожу с ума.

«Колдун обещал вернуться! – встрепенулась истошная мысль. – Вот и сдержал слово! Сейчас протянет длинные когтистые руки! Задушит! Вырвет сердце!»

Между тем «оживший мертвец», не обращая на нас ни малейшего внимания, подошел к стоящей в дворе машине, поднял капот и принялся копаться в моторе. Сердце стало биться ровнее. Ситуация прояснилась.

– Ты чего? – заметив мой затуманенный взгляд, всполошился Николай. – Плохо стало? Идем в дом! Приляжешь!

– Подожди! – отстранился я. – Все в порядке! Слева за забором их дом? Прекрасно! Сделай безмятежное лицо! Гляди веселее! Вот так! Теперь скажи – мужика, который возится с машиной, зовут Андрей Гермогенович?

– Да.

– Они с братом близнецы?!

– Точно! Откуда ты знаешь!

– Потом скажу! Куда это Гермогеныч намылился?

– Наверное, в Матвеевку, он часто туда ездит с ночевкой.

«Ясненько, – мысленно усмехаясь, подумал я. – Братика решил навестить! Давно вестей не получал от любимого родича! Ты лучше у меня поинтересуйся, где его искать! Я добрый, скажу! Это, значит, в подвал налево, в самой дальней стеночке. Отбойный молоток не забудь прихватить!»

– В доме, кроме него, кто-нибудь есть? – вслух спросил я.

– Жена, но она уехала на неделю к теще, а Рафик… умер от простуды! Кстати, холодает! Не выпить ли нам для профилактики? – улыбнулся Николай.

– Отличная идея, а вечером, когда этот козел отчалит, мы сходим на интереснейшую экскурсию!

За столом прислуживала Аня. На ней были надеты короткая юбка, черные лосины и полупрозрачная блузка. В этом наряде девочка выглядела так привлекательно, что у меня похолодело внутри.

«Не хватало еще влюбиться», – затравленно озираясь, подумал я.

Николай будто специально подлил масла в огонь.