— Пускай я дурак, — сказал Терри, — но мне это стекло для Свободы было важно. Твою мать, мне важно было, что мы работаем над этим проектом.

Когда Терри ушел, терпение у Алана лопнуло. Это позорно. И не только деловая сторона, не только то, что Управление Нью-Йоркского порта морочило «ППГ» голову, десять раз успело намекнуть, что, мол, естественно, «ППГ», создатель технологии, и будет поставщиком. Но к тому же стекло заказали за границей, и голову морочили сознательно — в предвкушении заказа «ППГ» миллионы спустила на модернизацию оборудования, — господи боже, везде вранье, и какая трусость, какая беспринципность. Стыд и срам. И прямо в эпицентре. Алан вышагивал туда-сюда, сжимая кулаки. Позор! В эпицентре! Среди праха! Позор! Среди праха! Позор! Позор! Позор!

— Челаек!

Алан огляделся. Остановился. Кто это с ним разговаривает?

— Челаек! Ты!

Он поднял голову. Сверху глядели двое рабочих в синих комбинезонах.

— Мистер Челаек! Не-не, — неодобрительно сказали они. Замахали руками, будто зачерпывали, вызывали его из подземного мира, выше, выше, выше. Тебе, говорили их лица, не положено быть там, в пятидесяти футах под землей, гулять там, бегать, злиться, вспоминать необратимые события не только своего прошлого, но прошлого всей своей страны.

Алан и сам понимал. Полез наверх по ступеням. Он прекрасно знал все, чего ему не положено.

День подошел к концу, и Алан отправился в Джидду в автобусе вместе с молодежью, в дороге все спали или прикидывались. Тихая вышла поездка. Выгрузились у отеля почти безмолвно; семь вечера — и Алан снова один в номере. Заказал стейк, поел, вышел на балкон. В сотнях футов внизу разглядел фигурки, что пытались перейти шоссе и попасть на берег. То дернутся вперед, то попятятся. Слишком быстро неслись машины. Наконец фигурки преуспели — торопливым зигзагом пересекли дорогу, и ничего нового Алан не узнал.

Полистал отельный буклет, посмотрел фотографии фитнес-центра — Рейчел про него говорила. Не интересуясь зарядкой, спустился на лифте в подвал, где за столом-полумесяцем узрел фитнес-представителя с пушистым белым полотенцем на шее. Сказал представителю, что хочет поглядеть, спланировать режим, прибавил важно, и его пустили в зал без тренировочного костюма.

Пять человек, одни мужчины, трусили на беговых дорожках и сражались с тренажерами «Наутилус». Пахло дезинфекцией, из телевизора кричала Си-эн-эн. Фитнес-представитель глянул на Алана, и тот серьезно кивнул: мол, да, завтра оденусь как подобает и займусь.

Потом ушел. Погулял по вестибюлю, решил посидеть и понаблюдать. Заказал чай со льдом, поглядел, как саудовцы и представители западной цивилизации скользят по зеркальным полам. Послушал фонтаны, редкие всплески голосов, эхом взлетавшие до самого атриума. Отель был начисто лишен индивидуальности. Алану это нравилось. Но бара нет, так что заняться внизу почти нечем. Наверху ждала бутылка. Алан вошел в стеклянный лифт и поплыл на свой этаж.

В номере налил в стакан на два-три пальца и приступил.

«Милая Кит, что-то во мне переменилось. То ли я теряю рассудок из-за этой фиговины на шее, то ли уже потерял».

Нет уж, сказал он себе. Хватит канючить. Займись делом. Глотнул. Язык обожгло, свело десны. Прослезился. Глотнул снова, от души.

«Милая Кит, я просчитался. И осенью ты не пойдешь учиться. Вот так, и против правды не попрешь. Я налажал. Но таким, как я, в этом мире нелегко».

Начал заново.

«Во-первых, хорошие новости. Похоже, саудовская сделка состоится. Можешь записываться на осенний семестр. Денег хватит. Хватит расплатиться вообще без дотаций. На год вперед, если этим гадам приспичит».

Так, теперь он врет. Она этого не заслужила. Она не сделала ничего дурного. Ну да, экономика то, мир се, учеба стоит заоблачных денег, ни в какие ворота, — я не понимаю, эту цифру что, из воздуха выхватили и дописали десять процентов? — и тем не менее. Если б лучше планировал, если б планировал с толком, все бы для Кит скопил. Уж за двадцать-то лет мог скопить 200 штук? Неужели трудно? Десять тысяч в год. Гораздо меньше, если учесть процентный доход. Всего-то и надо было подсобрать 60 тысяч и оставить в покое. Но он их в покое не оставил. Игрался с ними, вкладывал в себя, вкладывал в других. Думал, в любой момент запросто раздобудет 200 штук. Не предугадал, что мир потеряет интерес к нему и таким, как он.

Год назад придумал, что выведет на рынок новую линейку велосипедов — классику, прочную, для коллекционеров и механиков-любителей, для семей, которым нужна неубиваемая железяка. Ну, пошел искать ссуду. Подсчитал, что полумиллиона хватит арендовать небольшой склад, станки, нанять инженеров и конструкторов, выпустить несколько прототипов, купить пару-тройку грузовиков. Ясно понимал, чего хочет: мощный простой велик, четкие линии, сплошной хром, чтобы протянул тысячу лет и не пообтерся.

Составил вразумительный бизнес-план, но банки с хохотом гнали его за порог. Что-что вы хотите выпускать? Где-где? Я хочу выпускать велосипеды, отвечал он. В Массачусетсе. Все ужасно веселились. Сплошное веселье царило среди людей, распоряжавшихся деньгами. Один инвестор рассмеялся в голос — громко, искренне хохотал в телефонную трубку, очень долго и со вкусом. Алан, если я дам вам хоть пять штук, не говоря о пяти сотнях штук, нам обоим кранты! Нас с вами в дурку упекут!

Неудачный был момент просить у банков деньги на проект, с их точки зрения, откровенно донкихотский. Самые любезные менеджеры по ссудам советовали обратиться к властям. Про Администрацию малого бизнеса слышали? Посмотрите их веб-сайт. Весьма информативный, очень доступный.

И Алан шел в банк поменьше, а потом еще поменьше, и менеджеры все больше недоумевали, что за чертовщину Алан им предлагает. Ни о чем подобном слыхом не слыхивали. Встречались менеджеры до того молодые, что в жизни не видали бизнес-планов производства чего бы то ни было в штате Массачусетс. Им казалось, они откопали какого-то древнего шамана, хранителя забытых древних тайн.

Теперь ему занадобились профсоюзы! — усмехался Рон. Алан оплошал — рассказал о своих планах отцу. Думал, тому понравится. Может, это шанс все искупить? Рон его не поддержал:

— Поздно спохватился, сынок.

Говоря «сынок», он подразумевал «ссыкун».

— Не согласен.

— Ты сам все перевез в Китай. Этого джинна в бутылку не загонишь. Ну конечно, зачем меня слушать? Найми себе консультантов — они скажут, что делать.

Консультантов Рон презирал: «Что они мне расскажут про мой бизнес? Им платят златые горы, чтоб они с ошибками читали таблицы».

Больше Алан у отца совета не просил.

Изредка, если ему все же предлагали подать документы, надежда с пугающей скоростью оборачивалась трагедией. И проект его из рискованного превращался в смертоносный не из-за американской инфраструктуры, не из-за рынка американских товаров, не из-за китайской конкуренции. Из-за «Банановой республики». «Банановая республика» не давала предпринимателю двигать страну вперед. «Банановая республика» подорвала Алану кредит, что и подрывало Америку.