причем делали это достаточно медленно, чтобы студенты могли дословно их переписать. Преподаватель Фулбрайта, посетивший юридический факультет, язвительно написал на сайте , что «конспекты профессора становятся конспектами студента, не проходя через сознание ни одного из них». Отношения между преподавателем и студентом, как и в большинстве российских учебных заведений, были жестко иерархическими. Студенты вставали, когда приходил профессор, а если опаздывали, то должны были ждать на улице - особое испытание для Путина, который, казалось, врожденно не мог приходить вовремя. Очень часто к ним относились как к детям, "социально инфантильным", как выразился один пожилой профессор.

Одним из немногих исключений был профессор Олимпиад Иоффе, крупнейший в университете и в Советском Союзе специалист по гражданскому праву. У него был интересный, доброжелательный стиль, он читал лекции без конспектов. Студенты старших курсов возвращались только для того, чтобы послушать его выступление, - вспоминал один из них. Все было по памяти, а память у него была блестящая. Путину он понравился, и на последних двух курсах он посещал семинары одного из своих коллег, ассистента преподавателя по имени Анатолий Собчак, который разделял талант Иоффе интересно объяснять сложные юридические вопросы. В конце концов, после окончания Путиным университета Иоффе запретили преподавать, исключили из партии, и он эмигрировал в Америку. Причина якобы заключалась в том, что его дочь и ее муж-еврей подали документы на получение выездной визы в Израиль. На самом деле все было гораздо сложнее. Его коллеги по факультету завидовали его репутации и убедили Ленинградский комитет партии в том, что он нарушил партийные установки.

Первые три года работы на юридическом факультете Путин ничего не слышал из Большого дома, куда он пришел школьником, чтобы узнать о карьере в КГБ. Летом 1973 года факультет переехал из Смольного в гораздо менее элегантное помещение - ветхое здание, в котором раньше располагалась средняя школа, а теперь требовался ремонт, на грязной улице Васильевского острова, на западе города, где находился главный кампус университета. На боку здания висела синяя трафаретная табличка: "Граждане! Во время артиллерийского обстрела эта сторона улицы более опасна". Под ним находилась белая мраморная табличка, гласившая, что знак сохранен в память о подвиге ленинградцев во время блокады. На самом деле это была копия. Подобные знаки, предупреждающие о том, что северной стороны улиц следует избегать, так как южнее находятся немецкие батареи, были установлены в нескольких районах города как напоминание молодому поколению о том, что пришлось пережить старшим во время войны.

Именно на Васильевском острове в январе 1974 года Путин получил сообщение о том, что с ним свяжутся по поводу его будущей карьеры. Он правильно догадался, откуда оно пришло. Его прислал Дмитрий Ганцеров, приятный мужчина лет сорока, работавший в отделе кадров Ленинградского КГБ по работе с вузами. В каждом крупном советском вузе был "куратор" из числа сотрудников КГБ, как правило, полковник, в обязанности которого входило выявление потенциальных рекрутов. Ганцеров наблюдал за Путиным с момента его поступления на факультет.

Первым шагом была проверка биографии. Любой человек с еврейскими корнями сразу же отвергался. Наличие родственников, проживающих за границей, или криминальное прошлое также могли дисквалифицировать кандидата, хотя были и исключения. Как и необычно яркое лицо, некрасивое или красивое. Оперативник должен быть незаметным, внешне выглядеть как обычный человек", - писал один из генералов КГБ. Я полностью отвергал тех, кого привлекала в разведку романтика или любовь к приключениям. Лучшие из тех, кого я отбирал, выглядели полной противоположностью придуманному в фантастике образу оперативника". Меньше всего службе нужен был человек, похожий на Джеймса Бонда.

Практически по всем параметрам - за исключением, пожалуй, романтического отношения к профессии, которое он изо всех сил старался не показывать, - Путин был идеальным кандидатом.

Он был неприметен до мелочей, из тех людей, на которых при случайной встрече никто не обратит внимания. Его семейное прошлое было без изъяна. Его дед, Спиридон, готовил для партийной элиты. Позднее Путин утверждал, что готовил и для Ленина, и для Сталина. Это была позолота. Однако в межвоенный период Спиридон более десяти лет работал поваром в доме вдовы Ленина Надежды Крупской и его сестры Марии в их подмосковном имении Горки. После их смерти он работал в пансионате Московского горкома партии в Ильинском, курортном поселке в нескольких километрах к востоку. Чтобы готовить для высших партийных чиновников в последние годы жизни Сталина, когда руководство страны параноидально относилось к риску отравления, а тем более для семьи Ленина, требовался исключительный допуск к секретности.

Учитывались также психологический портрет, успеваемость, спортивные способности, патриотизм, в том числе работа в комсомоле . Поводом для отказа в приеме на юридический факультет служили распущенное поведение и чрезмерное употребление алкоголя. По словам Ганцерова, из ста с лишним студентов, поступающих на юридический факультет, первичную проверку проходили восемь-десять человек, из которых только один-два в итоге получали место. Жесткий отбор был возможен потому, что в 1970-е годы работа в КГБ, особенно во внешней разведке, была одной из самых желанных для молодого человека. Студенты выбирали в вузах необычные языки, например, испанский или сербско-хорватский, надеясь (что не всегда сбывалось), что это даст им преимущество. Мало того, что материальное положение сотрудников КГБ было лучше, чем у их коллег из милиции или прокуратуры, но если они попадали в Первое главное управление, считавшееся самым лучшим, они могли рассчитывать на командировку за границу и зарплату в иностранной валюте, о чем большинство советских граждан могли только мечтать. Для офицеров и членов их семей существовали специальные дома отдыха и санатории, фермы, продукция которых поступала исключительно в управление КГБ - немалое преимущество в стране, где мясо зачастую было роскошью, а большинство людей питалось хлебом, капустой, картошкой и молочными продуктами, - и удостоверение личности в красной кожаной обложке с золотым тиснением советского герба и буквами "КГБ СССР", которое вызывало мгновенное уважение при каждом его предъявлении. Но самое главное, пожалуй, это чувство принадлежности к элите, которой доверены запретные знания, недоступные остальному населению.

После первой встречи Ганцерова с Путиным кадровая служба Большого дома занялась изучением его биографии. Истории его родственников подвергались тщательной проверке, чтобы убедиться, что они соответствуют действительности. Ганцеров встречался с ним раз в месяц, чтобы, как он выразился, "поработать с ним более интенсивно". Что именно это значило, не совсем понятно. Часто предполагается, что Путин должен был информировать других студентов. Юридический факультет, как и большинство факультетов советских вузов, был ульем стукачей - "стукачей", как их называли, потому что они "стучали" в КГБ, чтобы донести на своих