– Почему мы едем в такой спешке?

– Я обещал маме, что доставлю тебя в Палгрейв до наступления темноты.

– А… – Белла решила, что это путешествие для него – скучная обязанность и он предпринял его исключительно потому, что дал ей опрометчивое обещание. Она вздохнула, а потом улыбнулась. Все-таки она поступила по-своему и у нее будет сезон дебютантки! – Когда кузина Генриетта переезжает в Лондон?

– Полагаю, дня через два. Она сняла дом на Холлес-стрит на время светского сезона, но думаю, что она вообще поселится в Лондоне, так как дом в Палгрейве теперь принадлежит Эдуарду. Мама не хочет там оставаться после его женитьбы. Я ее понимаю.

– Значит, Эдуард вскоре собирается сделать предложение мисс Меллиш?

Роберт пристально на нее посмотрел, как бы решая для себя, чем вызван ее вопрос.

– Думаю, что скоро.

– Твоей маме не нравится мисс Меллиш?

– Она так не говорит, – сдержанно произнес он. – В конце концов, это ведь выбор Тедди.

– И мисс Меллиш.

– Само собой.

Белла не заметила, что ответы Роберта немного натянутые.

– Да, Понимаю, как это, должно быть, больно – передать бразды правления другой женщине. В Уэстмере этого не произошло, потому что мама умерла, а графиня всем занималась сама до самой смерти. А потом была только я.

– Трудно следить за порядком в таком огромном сарае, как дом твоего деда?

– Это не сарай. Это красивый дом. Мой дом.

– Видно, поэтому граф столь решительно настроен оставить тебя в нем. Он ведь знает, как ты любишь это место.

– Возможно. Он желает мне добра, и поэтому мне очень трудно не считаться с его желанием.

– Не считаться с его желанием! – Роберт рассмеялся. – Он назовет это по-другому, когда закончится сезон и ты не поступишь так, как хочет он.

– Ты, я вижу, уже жалеешь, что согласился помочь мне. Может, развернуть карету и вернуться? Я тебя пойму.

– Не будь дурочкой. Я же сказал, что помогу, но тебе не следует закрывать глаза на последствия твоего поступка.

– Я и не закрываю. – Она помолчала и вдруг спросила: – Ты знал, что у моего папы был брат?

Он с удивлением повернулся к ней.

– Нет, никогда об этом не слышал. Ты в этом уверена?

– Да. Мне Баттерз сказала. Но он умер, когда ему было восемь лет. Знаешь, если бы он был жив, то он стал бы наследником, а не папа. А обо мне и речи не было бы. Не было бы всей этой неразберихи с наследством. Мой дядя женился бы, имел бы детей, которые и наследовали бы ему, а не я, не ты, не Эдуард или Луи с Джеймсом. Странно, правда?

– Да, действительно.

– Интересно, что бы я сейчас делала и где жила? У меня вся жизнь протекала бы иначе. И папа был бы другим.

– Твои домыслы бессмысленны, – сказал Роберт, не поверив ей. Он решил, что все это выдумка. Мисс Баттерзби, вероятно, вычитала в книжке похожую историю. – Принимай жизнь такой, какова она есть.

– Я-то считала, что ты любишь рисковать.

– Не больше, чем любой человек моего положения.

– Ты выигрываешь в карты?

– Большей частью выигрываю. А иногда проигрываю. Почему тебя это интересует?

– Да потому, что мы оба сейчас рискуем. Разве нет? Я делаю ставку на то, что дедушка изменит свое намерение выдать меня замуж. А ты – на то, что я не осложню твою жизнь и ты выйдешь из этой истории с незапятнанной репутацией.

– В чем-то ты права.

– Обещаю: я расторгну нашу помолвку самым мирным образом. Тебя никто ни в чем не обвинит.

Он натянуто засмеялся.

– Спасибо, моя дорогая.

– Скажи, где мы будем жить в Лондоне? На Холлес-стрит?

– Нет. У меня холостяцкая квартирка в Олбани.

– А Эдуард?

– Когда брат бывает в городе, он живет на Ганноверской площади в Бландингз-Хаусе.

Белла знала, что девичья фамилия их матери Бландингз и дом унаследован от ее отца.

– Понятно, – сказала она.

– Неужели ты вообразила, что мы все живем как в курятнике? Упаси боже!

– Нет, конечно, нет, – ответила она. – Но ты будешь нас навещать?

– Разумеется, буду. Мама считает, что мы помолвлены.

– Ты уверен, что не надо сказать ей правду? – Белла побаивалась встречи с его матерью, и ее беспокоило, что их «маскарад» вышел за пределы Уэстмера. Она не думала, что так получится, когда предлагала Роберту свой план. Она всего лишь хотела усыпить подозрительность деда и ненадолго уехать, а не обманывать всех кругом. – Тогда нам не нужно было бы часто видеться.

Он криво усмехнулся. Выходит, он оказал ей услугу, освободил от деда, и теперь она хочет использовать эту свободу, чтобы получить удовольствие, а не связывать себя узами, ни реальными, ни придуманными.

– Я постараюсь чем-нибудь заняться, моя дорогая, но вместе нам тоже придется бывать. Не бойся, я не помешаю твоим развлечениям.

– А я – твоим, – язвительно ответила она. Пусть Роберт не думает, что она будет по нему горевать или пытаться его «заловить».

– Значит, мы договорились.

Дальнейший путь они продолжили в молчании, поддерживая необходимый разговор, лишь когда останавливались сменить лошадей.

Почти совсем стемнело, когда карета прогрохотала по главной улице деревушки и Роберт сообщил Белле, что это Палгрейв. Они свернули в сторону и через железные ворота подъехали к двери Палгрейв-Хауса.

Дом был вполовину меньше Уэстмер-Холла. В центре по фасаду находилась парадная дверь с портиком, а с двух сторон ее украшали окна. Какие-то красные растения вились по стенам к крыше. Дом притягивал простотой и уютом. Белла это сразу почувствовала, еще не входя внутрь.

Их впустил дворецкий, но не успел он открыть дверь в гостиную, как к ним вышла маленькая пухленькая женщина. Генриетта все еще носила траур по свекру и была одета в черное шелковое платье с белой кружевной вставкой на груди. Вместо траурного капора она повязала волосы черной кружевной лентой. Но улыбка у нее была вовсе не скорбная. Она взяла Беллу за обе руки и расцеловала.

– Вот вы и приехали! Я так рада, моя дорогая. Путешествие вас не утомило?

Белла была потрясена таким приемом, и ей стало очень стыдно за свой обман.

– Нет, благодарю вас, мэм.

– Не называйте меня «мэм». Я от этого чувствую себя совсем дряхлой. Лучше называйте «кузина Генриетта». – Она оглядела Беллу с головы до ног. – Дитя мое, у вас усталый вид. Роберт гнал без остановок? Он все делает в спешке, и его мало волнует, что других это может утомить.

– Мама, не преувеличивай.