Глядя в синие, полные упрека глаза Питу, де Бац заставил себя улыбнуться:

— Вы не представляете, как много значит для меня Лаура. И потом, мы с ней заключили соглашение… Имейте терпение, Питу! Сейчас все наши усилия должны быть направлены на достижение одной цели, и вам она известна. Мне необходимо, чтобы вы оставались на своем посту, вы можете очень нам пригодиться. А потом… — Барон неопределенно махнул рукой, и Питу истолковал его жест по-своему:

— Если не погибнем, то сможем отправляться, куда захотим?

— Именно так! А сейчас возвращайтесь к себе: ваша хозяйка ждет вас с нетерпением.

— Ах, эта! — Питу пожал плечами. — Если бы она не умела так хорошо готовить и не содержала дом в такой чистоте, я бы уже давно переехал. Но вы не сказали, как обстоят дела с вашим последним проектом.

— Все впустую! Благодаря одному субъекту, который не смог справиться со своим страхом. До скорой встречи, Питу! Дайте о себе знать Мари.

Хотя за дом в Шаронне заплатил де Бац, он был записан на имя Мари. И на ее имя поступала вся корреспонденция, только письма, предназначенные барону, были сложены чуть по-другому. Кроме квартиры на улице Менар, опечатанной после казни Людовика XVI, у де Баца не было официального места жительства, что не мешало ему владеть многими другими домами под вымышленным именем. Кроме того, к его услугам были и дома некоторых друзей, всегда готовых предоставить ему крышу над головой. Но совершенно очевидно, что его настоящий дом был в Шаронне, рядом с Мари.

Вернувшись туда в тот же день, барон с удивлением увидел во дворе дорожную карету, заляпанную грязью, из которой Бире-Тиссо и Блэз Папийон, пятнадцатилетний лакей, выгружали багаж.

— Кто к нам приехал? — поинтересовался де Бац.

— Госпожа Меельмюнстер из Дельфта, — сообщил Бире-Тиссо и почему-то весело подмигнул. В это время кучер снимал с запяток огромный сундук с чисто символической помощью Блэза. Де Бац с огорчением подумал, что все его слуги скроены по одной мерке. — Это подруга мадам, тоже актриса. Они когда-то выступали на одной сцене.

— Не знаю такой! Эта дама, как я погляжу, намерена надолго поселиться у нас?

— Вот об этом мне ничего не известно, господин барон, — ответил Бире-Тиссо тоном вышколенного слуги из хорошего дома. — Но я уверен, что господин барон скоро сам все узнает. Дамы уединились в овальной гостиной.

Оставив кучера и Блэза возиться с остальным багажом, Бире-Тиссо вошел вместе с хозяином в дом, помог ему снять плащ и шляпу и открыл перед ним дверь в гостиную. Мари и в самом деле была там, а ее собеседницу де Бац сначала не узнал, потому что дама сидела к нему спиной. Но, увидев каскад рыжих локонов на темно-коричневом бархатном платье с манжетами из мехельнских кружев, услышав голос с явным британским акцентом, он воскликнул:

— Моя дорогая Шарлотта! Каким чудом вы здесь оказались?

Дама обернулась с радостным восклицанием, быстро встала и торопливо пошла навстречу барону, протягивая ему обе руки, как и при их встрече в Кеттерингэм-холле.

— Друг мой! Господи, какое счастье видеть вас вновь! Вы даже не можете представить себе, насколько бесконечным показалось мне это путешествие.

Де Бац поцеловал обе руки и подвел Шарлотту к Мари.

— Охотно вам верю. Но к чему этот маскарад? Мне доложили, что прибыла дама из Дельфта, и назвали имя, которого я не сумел запомнить.

— Я сама с трудом его запомнила! — рассмеялась Шарлотта Аткинс. — Но англичанка теперь может попасть в Париж только через Голландию. С тех пор как господин Питт объявил войну вашему правительству, стало невозможно получить паспорт для поездки во Францию. Но даже если бы этот паспорт у меня был, он пригодился бы мне только для того, чтобы, оказавшись на другом берегу пролива, сразу же отправиться в тюрьму. К счастью, в Голландии у меня есть добрые друзья. Они дали мне все, в чем я нуждалась, — документы, карету, верного кучера, и таким образом я превратилась в добропорядочную голландскую даму.

— Вы не перестаете меня удивлять! Но все же, скажите мне, почему вы так стремились приехать сюда? Я надеюсь, вы не сомневаетесь в том, что вы всегда желанная гостья в моем доме. Но зачем было подвергать себя такому риску?

— О, это совсем просто, — все с той же улыбкой ответила леди Аткинс. — Я приехала, чтобы спасти королеву и маленького короля.

Она произнесла это с таким убеждением, что де Бац не смог удержаться от улыбки. Можно было подумать, что это действительно совсем просто!

— Уже несколько недель мы только и делаем, что составляем планы, пытаемся что-то предпринять и терпим поражение за поражением. А вы…

— Но у меня есть золото — и отличная идея!

— Золото? Как вам удалось его провезти?

— Очень просто. Этот огромный сундук, с которым мучаются ваши люди, имеет двойное дно, которое довольно трудно обнаружить. И там полно золота.

— Не могу сказать, что мы испытываем нехватку средств, — признался де Бац, — но в такого рода делах чем их больше, тем лучше. И что же у вас за идея?

Прежде чем ответить, Шарлотта подошла к большому зеркалу в стиле Регентства, висевшему над консолью, посмотрелась в него не без удовольствия, потом повернулась к барону и Мари и спросила:

— Как вы меня находите?

— Вы… очень красивы, — с некоторой растерянностью ответила Мари.

— Не в этом дело! Мне всегда говорили, что я очень похожа на королеву. У меня тот же рост, такая же посадка головы, даже в чертах лица есть определенное сходство. Да, я помню, что у меня волосы рыжие, а ее величество блондинка, но волосы можно осветлить…

— Господи! — воскликнула Мари, поняв суть замысла. — Уж не собираетесь ли вы занять место королевы?

— Разумеется, Шарлотта собирается это сделать, — прошептал де Бац с восхищением, которое он даже не пытался скрыть. — Это пример истинной преданности, друг мой. Ведь, заняв место королевы, вы страшно рискуете.

— В деле спасения королевы нельзя обойтись без риска, — добродушно сказала леди Аткинс. — Когда обман раскроется, возможно, мне удастся купить себе свободу. Я ведь очень богата, вы не забыли? Ну, а если предложение о выкупе не будет принято, может быть, вы найдете средство избавить меня от эшафота.

— Последнее время мне плохо удаются такого рода авантюры, — с горечью заметил де Бац. — Но… в любом случае я не думаю, что ваш план можно будет осуществить. Если верить тому, что мне говорили, королева очень изменилась. Ее волосы поседели, а глаза утратили цвет от пролитых слез. Кроме того…

— Кроме того, я актриса, и притом хорошая! Держу пари, что мне удастся обмануть ее тюремщиков хотя бы на несколько часов. Выигранное время позволит ей бежать.

— Но ради чего вы идете на это? — с изумлением воскликнула Мари. — Вы молоды, красивы, богаты, любимы, у вас есть сын!

— Скажем, что из любви к риску, — усмехнулась леди Аткинс, но внезапно голос ее изменился. — Что же до всего остального, то я не так любима, как вам кажется. И не думаю, что меня будет недоставать сыну, над которым трясется его отец. Не за горами возраст, который унесет все то, что я вижу сейчас в зеркале, и в моей жизни ничего не останется. Наконец, я бы очень хотела, чтобы мне позволили сыграть эту роль… самую прекрасную роль в моей карьере. И если дело кончится этой вашей гильотиной, то я, по крайней мере, получу возможность умереть на сцене. Ведь эшафот — это всего лишь театр под открытым небом! Хорошо или плохо, но на нем играют одну-единственную сцену, и исполнителя никогда не вызовут на бис, пусть даже он и сыграл свою роль божественно…