– Через одного из людей Мирры37.

– Херово! Мирры больше нет, а они вообще могут по нашему учету не проходить. Кто контакт?

– Неущенко, он же Барцев. Псевдо – Бертольд.

– Его не Филип зовут?

– Именно так.

– Знаю его. С двадцать шестого, если мне память не изменяет, по программе перехода на нелегалку проходил. Его Смольский знать должен.

– Смольский? – Судоплатов попытался вспомнить, кто это, но безуспешно.

– Вайпшас38, – подсказал Эйтингон.

– Ага, он, – подтвердил Яков. – Из западнобелорусских партизан. Люди Мирры.

– То есть и фигуранты из той же шайки могут быть?

– Вполне. – Серебрянский потеребил кончик носа. – Паша, вопрос тебе задать можно?

– Валяй, Яков Исаакович, задавай.

– Ты мне скажи, зачем было все на корню сводить? Ну сняли, ну посадили… Стрелять-то, млять, зачем?! Что, работников хороших до хрена? Или архив полон?

– Яша, – Эйтингон подошел к старому соратнику и положил руку ему на плечо, – я бы на твоем месте эти вопросы не Павлу задавал… Или не задавал вообще… Давай лучше дальше работать.

Серебрянский дернул плечом, сбрасывая руку, – Судоплатову даже показалось, что он сейчас взорвется и пошлет их по известному адресу, но бывший старший майор только тяжело вздохнул и, помолчав немного, сказал:

– Кто у них командир?

* * *

Ходатайство НКВД СССР о возвращении39

Серебрянскому Я.И. орденов Ленина

и Красного Знамени.

Дело № 15902

1. Возвратить СЕРЕБРЯНСКОМУ Якову Исааковичу ордена Ленина и Красного Знамени с орденскими документами.

2. Ввиду того, что принадлежащие Серебрянскому Я.И. орден Ленина за № 3363 и ордена Красного Знамени за № 20171 сданы в переплавку на Монетный Двор, разрешить Отделу по учету и регистрации награжденных взамен их выдать Серебрянскому ордена из фонда очередного вручения.

3. Выдать Серебрянскому Я.И. орденские документы; книжку денежных купонов – с I. VIII. 1941.

Секретарь Президиума

Верховного Совета СССР А. Горкин

Озеро Палик, Борисовский район Минской области. 16 августа 1941 года. 14:00

– Слушай, что ты вибрируешь, а? – строго спросил Белобородько, словно это не он сам последние два часа нервно мерил шагами избу. – Мы тут в своем праве! И я, как командир и коммунист, целиком на твоей стороне!

– Валерий Иванович, а ты не забыл, часом, что я рядовой?

– А не по хрену ли это в нынешней ситуации? Я вон тоже не кадровый!

– Да, но петлицы с тебя никто не срывал, и в бумагах все честь по чести прописано – «батальонный комиссар», – огрызнулся Трошин.

– Слава, хватит! – прикрикнул комиссар. – Чего раньше времени паниковать? Тебя на отряд кто поставил? Майор госбезопасности! Почти генерал. Командир спецгруппы. – Белобородько стал говорить рублеными фразами, словно не друга своего убеждал, а многотысячную толпу на митинге. – А кого они пришлют? Сержанта? Лейтенанта? Да и с чего ты взял, что тебя сразу в кандалы и в острог? Ты, в отличие от многих и многих, никуда не бежал, а крепко стоишь на своем рубеже и врага бьешь! Да если бы мне кто месяц назад сказал, что мы с одним батальоном, в окружении, так немцу прикурить дадим, я бы ни в жисть не поверил! – Тон Белобородько стал более мягким, даже уговаривающим.

Комиссар хотел продолжить, но в дверь постучали:

– Разрешите доложить, товарищи командиры? – Судя по «лохматой» накидке с капюшоном и автомату, этот боец был из взвода разведки. Вот только опознать его из-за разрисованного зелеными и черными полосами лицу Вячеславу сразу не удалось.

– Разрешаю.

– Все в порядке – встретили и в отряд ведем. Товарищ Нечаев меня вперед послал. Предупредить. Я основную группу на полчаса примерно опередил.

– Спасибо, можешь отдыхать, – ответил Трошин.

– Сколько приехало-то? – уже в спину разведчику спросил комиссар.

– Двое из Центра и двое из отряда Буракова, товарищ батальонный, – ответил боец, задержавшись в дверях.

– Спасибо! – поблагодарил Белобородько.

«Фамилия у него Максимов. Антон Максимов, – вдруг вспомнил Вячеслав. – У нас всего два Антона было – он и Окунев. Потому и запомнил. Как там Антоша сейчас? Если по тому судить, как немцы в последние несколько дней заметались, то они что-то еще учудили. Причем явно громкое. Похоже, до Гиммлера все-таки добрались. В Логойске часовые чуть ли не у каждого столба стоят… Но, что характерно, патрули стараются в леса не забираться. Мы, к примеру, здесь, как на курорте. До Борисова всего три десятка километров, а немцев в редких окрестных деревнях и не видели пока. Но караулим все равно строго, тем более что позволить это себе уже можем – за месяц в отряд много народу пришло, три стрелковых роты уже получилось – артбатарея, правда, всего при трех орудиях – и два взвода разведчиков – пеший и конный. Плохо только, что боеприпасов совсем мало, вон – два миномета нашли. Хороших, батальонных, даже два расчета из окруженцев подобрали, а мин к ним нету! Но учеба боевая идет вовсю и в Осовинах, и в Волотово, где роты стоят… Больше, конечно, по тактике, перемещениям, но и минерское дело наладили. Жаль, что со взрывчаткой дела тоже аховые, а то вон в Костюках аж пять мостов. Сторожат их, конечно, строго, но мы с Нечаевым уже прикидывали – по реке подойти можно. Эх, тола бы хоть полцентнера!»

– О чем размышляешь, командир? – Валерий Иванович остановился перед Вячеславом, снял очки и, достав из нагрудного кармана гимнастерки фланельку, принялся их протирать.

– Да так, о жизни нашей веселой…

– И чего надумал?

– Мечтаю, чтобы вместо уполномоченного от чекистов нам сто кило взрывчатки прислали.

– Мечтать не вредно. – Комиссар водрузил очки обратно и подошел к окну.

– Знаю, Иваныч, но все равно мечтается…

– Что, мост через Березину покоя не дает?

– Да на него как раз наплевать можно, западнее четыре мелких есть…

– А что разведка? Ты ж вроде посылал их по корчевкам.

– Слезки одни – аммонала три кило да восемь стограммовых шашек динамита…

– Да уж, не разгуляешься, – сокрушенно покачал головой Белобородько. – Смотри, командир, с опушки вроде машут. Неужели уже полчаса прошло?

– Двадцать четыре минуты. – Как представитель самого точного рода войск, Слава перед ответом сверился с часами. Хорошие швейцарские «котлы» подарил ему почти месяц назад Бродяга. Сняв их перед этим с убитого эсэсовца.