– А я думал, они так ходко по лесу шли. Ну что, майор, готов?

– А то! – Трошин одернул комсоставовскую коверкотовую гимнастерку, доставшуюся ему по случаю, заправил складки назад и потянулся за лежащей на столе фуражкой.

– Ты что же, их, как любимую тещу, на улицу встречать побежишь? – совершенно серьезным тоном спросил комиссар. – Не смотр, чай. Сядь и не вибрируй! Это они к тебе в гости приехали.

– Валерий Иванович, а ты, часом, нюх не потерял? – Нет-нет, а словечки и обороты, подхваченные у членов спецгруппы, проскальзывали в Славиной речи.

– А что тебе не по нраву? – усмехнулся Белобородько. – Я, как и положено комиссару, блюду моральный облик личного состава и поднимаю боевой дух, между прочим. Ты подумай, что бойцам в голову придет, если ты перед приезжими лебезить начнешь, а? С майорами госбезопасности вась-вась, а перед лейтенантом приезжим хвост поджал, да?

– Так я ж разжалованный! – почти выкрикнул Вячеслав.

– И куда гребет чужое горе? – способностью переиначивать грубые присловья комиссар Белобородько не уступал командиру спецгруппы, а уж Александр Викторович ругался виртуозно. – И не ори так, прошу сердечно, часового у двери напугаешь. Все, закончили на эту тему! Как там тебя Окунев учил? Вдохнул, выдохнул, кулаком по деревяшке шарахнул – и на душе спокойней?

– Ему – да, он эти деревяшки ломал, – уже более спокойным и размеренным тоном ответил бывший майор.

– Ну, ты по стенке врежь, он бы ее тоже не сломал…

– Как знать, как знать… – пробормотал Трошин и уже собрался было попросить комиссара глянуть в окно, не идут ли «гости дорогие», как тот сам сообщил, что посланники Центра уже почти на пороге.

Стук в дверь.

– Товарищ командир, разрешите? – На пороге появился Нечаев.

– Заходи, сержант!

За спиной у пограничника стоят двое: невысокий и сухощавый брюнет – ровесник Славы и молодой долговязый парнишка с совершенно, как показалось бывшему майору, неуместным в данной обстановке коричневым фибровым чемоданом в правой руке.

Нечаев заходить не стал, а шагнул в сторону, пропуская приезжих вперед.

– Лейтенант госбезопасности Новиков! – представился старший по возрасту и протянул руку вставшему из-за стола Вячеславу.

– Командир отряда Трошин, – дипломатично опустив свое звание, ответил Слава и пожал протянутую руку.

«А ничего так, крепкая! – отметил он про себя. – И ладонь вся в мозолях…»

– Кандидат Мысяев! – звонко представился младший, но руку протягивать не стал, а вытянулся по стойке «смирно».

– Батальонный комиссар Белобородько! – Валерий Иванович пожал руку старшему «гостю».

– Товарищи, – набрав воздуха, заговорил вновь прибывший, – меня направили к вам не только как делегата связи, но и для помощи в организации контрразведывательной и оперативной работы. Я так понимаю, что товарищ Нечаев у вас больше по разведке, а отдельной оперчасти пока нет?

– Секундочку, товарищ лейтенант! – перебил его комиссар отряда. – Что это мы на бегу разговариваем? Прошу проходить. – И он сделал широкий приглашающий жест.

– Конечно! – подхватил Слава, а сам подумал: «А не очень ли суетливо я себя веду?»

– Хорошо, – представитель Центра направился к столу, но остановился, словно вспомнил о чем-то. – А где у вас радисты размещаются? – спросил он, повернувшись к Трошину.

– В соседней избе.

– Справа или слева? – уточнил Новиков.

– Слева. Следующий дом по улице.

– Мысяев! – окликнул своего спутника энкавэдэшник. – Все понял?

– Да, товарищ лейтенант госбезопасности! – «Молодой» немедленно подхватил свой несуразный чемодан и направился к двери.

– Андрей, проводи! – спохватился Вячеслав. – У тебя кто там на охране сейчас?

– Нолик.

– Тогда точно проводи. – Ответственность, с которой рядовой Армсфельд – бывший студент факультет прикладной математики (из-за этого и получивший такой странный позывной) – подходил к несению служебных обязанностей, уже давно вошла в отряде в поговорку. И если сказано, что доступ в радиорубку имеют только командир, комиссар и начальник разведки, то можно голову на отсечение дать, что Николай никого другого в «радиохату» не пустит!

Когда все расселись по лавкам, слово снова взял гость:

– Товарищ Трошин, – начал он, пристально глядя на Вячеслава, – когда меня направляли сюда, возникла некоторая проблема, о которой вы, должно быть, догадываетесь.

– Это какая же? – копируя пристальный взгляд чекиста, спросил Белобородько.

– Вячеслав Сергеевич, – проигнорировал его вопрос Новиков, – вы не против, если я посвящу в эту маленькую проблему вашего комиссара? – Слова «маленькую» и «вашего» он выделил голосом.

– От Валерия Ивановича у меня секретов нет! – твердо ответил бывший майор.

– Приятно слышать… Так вернемся к нашим баранам? Поскольку в тридцать девятом вас разжаловали в рядовые приказом командующего округом, то восстановить вас в прошлом звании по линии наркомата обороны довольно сложно… Тем более что в сороковом в КОВО40 была переаттестация, которую вы, конечно, не проходили… Но у меня есть к вам другое предложение… – Новиков сделал долгую паузу, следя за реакцией Вячеслава. Не заметив нервозности или волнения, гость продолжал: – Вы не против перейти на работу в наш наркомат? Звание, правда, у вас будет ниже, чем было, – лейтенант госбезопасности… Но ведь с чего-то же надо начинать, так?

«Вот и прикидывай теперь, майор Трошин, кто ты есть на самом деле! То ли ты военный, то ли чекист, то ли артиллерист, то ли диверсант…»

– Я подумаю над вашим предложением, товарищ Новиков… – Чтобы заполнить паузу, Слава пододвинул к себе закопченный чайник, стоявший на самодельной жаровне, внутри которой теплилась самодельная же плоская свеча. Такие, как рассказывал Антон, в ходу в Китае и Японии. Эта, правда, была сделана уже тут одним из рукастых бойцов из полосок металла. – Чайку?

– Не откажусь. Какая интересная у вас штукенция!

– Да, удобная, – согласился Трошин. – Друг показал. Чай все время горячий, а печку топить не надо. И при случае свечки быстро потушить можно. А костер или очаг пока затушишь…

– А что за друг? – спросил Новиков, дождавшись, пока командир отряда наполнит чаем его и комиссара кружки.

– А из вашего ведомства командир один… – обронил Белобородько в паузе между глотками. – А устройство действительно удобное. У нас, считай, в каждом отделении такую жаровенку замастрячили. Побольше, правда. Исходя из возможности не только кипяточек подогреть, но еду в полевых условиях приготовить. Ну и топят, понятное дело, не свечками, а щепочками и валежником.