– Звезды приказали нам повязать розмарин против движения Солнца, – сказал Хуанг.

Шаман выхватил из груды колдовских ингредиентов веточку розмарина, обвязал её вокруг черепа и трижды повернул этот венец против движения Солнца.

– Священный Золотой Олень велел нам дать черепу понюшку табака, и этого, он сказал, хватит пока, – произнес Поллито.

– Избавь меня от своих дебильных рифм, – огрызнулся шаман. – Да подай-ка скорее понюшку.

– У меня её нет, сэр.

– А где же она?

– Несколько ранее, сэр, вы сказали, что положили понюшку в надежное место.

– Естественно! Но в какое надежное место?! – завопил шаман, лихорадочно копаясь в колдовских ингредиентах.

– Может быть, в Алтарь Преисподни? – предположил Хуанг.

– Может быть, в Волшебное Хранилище? – предположил Поллито.

– Нет, что-то не похоже… – пробормотал шаман. – Надо подумать…

Зверь, однако, не дал им времени для размышлений. Он выбрался из развалин хижины и помчался на охотников. Стрелы и копья взвились в воздух и, гудя, как злые шершни, понеслись ему навстречу. Увы, они оказались бесполезны. Даже не заметив их, Зверь налетел на охотников. Шаман с помощниками схватили свое имущество и бросились к лесу. Охотники последовали за ними, но Ку-ку и двое других были убиты,

Джоэнис последовал за охотниками, и страх придал его ногам силу. Наконец он добежал до поляны в лесу, в центре которой стоял древний каменный алтарь. Там уже были шаман и его помощники, а за ними расположились трясущиеся от страха охотники. Из леса доносился рев приближающегося Зверя.

Шаман лихорадочно ощупывал руками землю вокруг алтаря, приговаривая:

– Я почти уверен, что положил понюшку куда-то сюда. Я был здесь утром, чтобы испросить особого благословения Солнца на сегодняшний день. Поллито, ты не помнишь, что я тогда делал?

– Меня здесь не было, – сказал Поллито. – Вы предупредили, что идете совершать тайный обряд и что наше присутствие запрещено.

– Конечно, запрещено, – пробормотал шаман, отчаянно разрывая землю палкой. – Но разве вы не подсматривали?

– Нам такое и в голову прийти не могло, – ответил Хуанг.

– Распроклятые бездеятельные кретины! – воскликнул шаман. – Как вы думаете стать шаманами, если не будете подсматривать за мной при каждой возможности?!

На краю поляны, не далее чем в пятидесяти ярдах, появился Зверь. В этот момент шаман наклонился, затем выпрямился и поднял в воздух маленький мешочек, сшитый из оленьей шкуры.

– Конечно же, он здесь! – закричал шаман. – Как раз под священным початком кукурузы, куда я закопал его утром. Может быть, кто-нибудь из вас, неуклюжие тупицы, подаст мне ещё одну нитку с савана?

Поллито уже протягивал её. С необыкновенной ловкостью шаман привязал мешочек к нижней части черепа и трижды прокрутил всю конструкцию против движения Солнца. Затем он взвесил череп в руке и сказал:

– Не забыл ли я чего-нибудь? Нет, вроде не забыл. А теперь, увальни, смотрите, как вершится чудо.

Держа череп двумя руками, шаман пошел на Зверя. Джоэнис, охотники и два помощника шамана, разинув рты, смотрели, как чудовище зловеще проскребло лапами, вырыв канаву глубиной в три фута, и начало угрожающе надвигаться на шамана.

Старик приближался к Зверю без следа страха на лице. В последний момент он швырнул череп прямо в грудь Зверя. Удар показался Джоэнису совсем слабым; тем не менее Зверь издал оглушающий рёв боли и умчался в лес.

Охотники были чересчур усталыми, чтобы отпраздновать поражение Зверя, поэтому все молча разошлись по хижинам.

Шаман обратился к помощникам:

– Надеюсь, у вас хватило ума кое-чему научиться. Когда требуется черепной экзорцизм, специально подготовленный череп, или ахарбитус, должен ударить Зверя в грудь. Попадание в любое другое место лишь растравливает чудовище. Завтра мы будем изучать экзорцизм трех тел, для чего существует очень красивый ритуал.

И шаман удалился.

Джоэнис поднял бесчувственную Лаку и отнес её в свою хижину, точнее, в то, что от хижины осталось. Как только дверь за ним закрылась, Лака пришла в себя и стала безудержно целовать Джоэниса. Он оттолкнул её, прося не насиловать себя и не возбуждать его понапрасну. Но Лака заявила, что она теперь совсем другой человек, пусть даже временно. Вид Зверя, сказала она, и проявленная Джоэнисом храбрость при её спасении потрясли её до глубины души. Кроме того, гибель несчастного Ку-ку убедила её в том, что в быстротечной жизни надо ценить острые ощущения.

Джоэнис сомневался, что дело именно в этом, однако нельзя было отрицать, что Лака переменилась. Глаза её сверкнули; она прыгнула на Джоэниса, точно Зверь, и повалила его на ложе из сосновых веток.

Джоэнис понял, что, как ни мало он разбирается в мужчинах, в женщинах он разбирается ещё меньше. Мерзкие сучья больно кололи его в спину. Но вскоре он забыл и о скудности своих познаний, и о боли. И то, и другое потеряло всякое значение, и он не думал о них, пока не забрезжил рассвет и выскользнувшая из хижины Лака направилась к себе домой.

НЕОБХОДИМОСТЬ ЗВЕРЯ УТОПИИ

Утром Джоэнис встретился со своими коллегами из Университета и рассказал про ночное событие. Он выразил негодование по поводу того, что его не предупредили о Звере.

– Мой дорогой Джоэнис! – воскликнул профессор Хенли. – Мы хотели, чтобы вы составили непредвзятое мнение об этом важном аспекте Благождания.

– Даже если бы за эту непредвзятость мне пришлось заплатить жизнью? – сердито спросил Джоэнис.

– Вы не подвергались ни малейшей опасности, – заверил его профессор Чандлер. – Зверь никогда не нападает на лиц, связанных с Университетом.

– Но мне казалось, что он явно собирается убить меня, – сказал Джоэнис.

– Вот именно что казалось, – подчеркнул Свободмен. – На самом деле он всего лишь пытался добраться до Лаки, которая, будучи благожданкой, служит подходящей жертвой для Зверя. На худой конец, он слегка бы вас помял, вырывая девушку из ваших рук, этим бы всё и ограничилось.

Джоэнис испытал некоторое разочарование, когда узнал, что пережитая ночью страшная опасность оказалась чуть ли не воображаемой. Чтобы скрыть смущение, он спросил:

– Что это за создание и к какому виду оно относится?

Джефрард с кафедры античности важно откашлялся и произнес:

– Зверь, которого вы видели прошлой ночью, уникален. Его ни в коем случае не следует путать ни с Поисковым Зверем, которого преследовал сэр Пелинор, ни с Чудовищами из Книги Откровений. Благожданский Зверь скорее близок Опиникусу, который, судя по известным нам древним источникам, являлся отчасти верблюдом, отчасти драконом и отчасти львом, хотя мы и не знаем, в каких пропорциях. И даже это сходство весьма поверхностно. Как я говорил, наш Зверь уникален.