Отчасти Эди была права. Я разозлился на нее за то, что она предпочла развлекаться с друзьями, а не провести время с моей дочерью. Но гораздо хуже, что другая причина, почему я забрал ее с субботней гулянки, заключалась в том, что я помешался на ней. Или, по крайней мере, на мысли о том, чтобы ее отжарить. При таком раскладе Джордан точно найдет способ выгнать меня из совета директоров и компании и, в конечном счете, разрушить всю мою карьеру. Не говоря уже о том, что я не смогу смотреть на себя в зеркало, если трахну подростка, и неважно, достигла она возраста согласия или нет.

– Где ты живешь? – я повторил свой вопрос, пропустив мимо ушей озвученные ей аргументы.

Девушка фыркнула и полезла в свой черный рюкзак за мобильным телефоном.

– Эй, – я забрал устройство у нее из рук, не отрываясь от дороги. – Я с тобой разговариваю.

– Ага. Это еще не значит, что я слушаю, – пробормотала она.

– Да в чем, черт возьми, твоя проблема, деточка? – воскликнул я.

– Ты – моя проблема. Отец – моя проблема. И весь мир. Дай выйти, – велела она и, разжав мои пальцы, забрала мобильник. От возросшего в салоне напряжения я потерял концентрацию на дороге.

– Черт знает где? – усмехнулся я. – Нет уж.

– Трент.

Я помотал головой. Отвезу ее в свой пентхаус, если потребуется. У меня была пара гостевых комнат, которые не использовались весь год. Может переночевать там, а утром первым же делом отвезу ее к родителям. Решение было непростое, но так она хотя бы будет находиться в безопасности, а не развлекаться с Белобрысым Чмошником.

– Выпусти меня.

Я задумчиво почесал подбородок и проигнорировал ее, глядя на дорогу.

И тогда она сделала это.

Сумасшедшая девчонка прямо на ходу открыла дверь машины и выпрыгнула в кусты.

Я ударил по тормозам и, выскочив из машины, бросился к ней. Она лежала в зарослях кустарника. Раскинув руки в стороны, будто в снегу, она смотрела на луну со слезами на глазах и смеялась, как потерянный ребенок, которым она и была.

Не хихикала, не улыбалась, а заливисто хохотала.

Если таков был ее крик о помощи, то я предпочел его не слушать. Я решил не придавать значения тому, что она переживала, так как все мы пытались не утонуть в озере страданий, и в качестве расплаты за помощь ей мне пришлось бы самому погрузиться в него еще глубже. Я обхватил ее за талию и помог встать, стараясь игнорировать интимность этого прикосновения. Не обращать внимания на то, что наши тела вопреки всему подходили друг другу, как кусочки пазла. Моя ладонь вновь оказалась на ее пояснице, а ее колено втиснуто меж моих бедер. Ее тело было крепким и спортивным на ощупь, но лицо казалось мягким и нежным, как картины Эдгара Дега[17].

Мы взглядами вели немую битву. В свете полной луны ее ясные голубые глаза блестели ярче. Я понимал, что стоит нам простоять в таком положении еще несколько секунд, и я, скорее всего, сделаю что-то, о чем пожалею. Совершу ошибку, которая может разрушить многие жизни. Потому я наклонился ближе к ее лицу, чтобы шепотом попросить прощения за сегодняшний вечер. Да вообще за все. За то, что был придурком, лицемером и говнюком.

Я потянулся к ней и внезапно осознал: она разомкнула губы в ожидании… черт, поцелуя?

Я в деле. Мне было знакомо это чувство, потому что я бессчетное количество раз оказывался в такой ситуации. Она давала добро, согласие, разрешение прикоснуться к ней. Ее бедра слегка качнулись в сторону моего паха, и с моих губ неспешно сорвался рык.

Какой интересный поворот событий. Эди Ван Дер Зи хочет, чтобы я хорошенько ее отжарил.

Еще пять лет назад я бы наплевал на последствия и дал ей то, чего она хотела.

Но сейчас слишком многое было на кону.

– Эди, – я коснулся губами ее виска, – по какой причине ты трешься о мою ногу? Думал, ты злишься на меня за то, что я обломал твои ночные похождения.

Слезы Эди отступили, но теперь мне предстояло разобраться с гораздо более серьезной проблемой, которая, затвердев и набухнув, оказалась направлена на ее промежность, готовясь дать ей то, чего девушка явно желала.

– И почему же ты их обломал, Рексрот? – вздохнула она возле моих губ, и я почувствовал, что она пахнет ванилью и женщиной.

Не как девчонка. Оттого стало чуть менее жутко стоять с ней в таком положении, когда она едва ли не верхом сидела на моем бедре.

– Ты уже знаешь ответ.

– Мне начинает казаться, что я упустила какую-то важную деталь.

Ее бедра волнообразным движением качнулись вперед и легонько, дразня, задели мою эрекцию, что стало последним гвоздем в крышке гроба моих размышлений о разнице в возрасте. Эта женщина знала, что делает. Умела управлять своим телом, умела управлять телом мужчины, и мне было невыносимо оттого, что этот чертов Бэйн (что это вообще за имя такое? Он что, дешевая копия Вишеса?) знал все секреты ее шелковистой, загорелой кожи, алых губ и, скорее всего, очень сладкой киски.

Я отстранился от нее и с ухмылкой облокотился на все еще заведенную машину.

– Прости, милая. Я не сплю с детьми.

Она пододвинулась ближе, прижимаясь внутренней поверхностью бедра к моей ноге. Улыбнулась ослепительной улыбкой, обнажая ряд белых зубов, один из которых рос немного криво и был сексуален в своем несовершенстве.

– Не давай обещаний, нарушив которые будешь чувствовать себя извращенцем, – промурлыкала она.

– Я их не нарушу, – невозмутимо ответил я и все же позволил ей прижаться своей маленькой, стоячей грудью без лифчика – черт подери, без лифчика, — к нижней части моего пресса.

Внезапная мысль, что я мог прижать ее к капоту и взять сзади, стала последней каплей. А может, я мог бы раздвинуть ей ноги и вылизать ее, а потом трахнуть посреди заросшего водоема. И хуже всего в этой ситуации то, что она позволила бы мне это сделать. Эди позволила бы сделать это с ней и не потому, что была наивной, отвергнутой отцом девчонкой. А потому что приехала сюда, чтобы заняться сексом, и я был для нее подходящим телом. Ни больше, ни меньше.

– Интересно, – сказала она, согнула колени и стала тереться об меня, полностью сжав ногами мое бедро.

Ее обнаженная кожа скользила по ткани моих джинсов, возбужденные, торчащие соски касались моего предплечья. Я замер. Просто уставился на нее, будто она была опасна для здоровья, и надеялся, что она прекратит или возьмет мой член в рот, избавив от страданий.

– Знаешь, какое у меня любимое слово? – прошипела она, сжимая мое бедро и давая почувствовать свое тепло и влажность.

«Трах? — хотел съязвить я. – А то я бы с радостью подкинул тебе синонимов, фактов и сложных примеров, как это можно делать».