– И как это понимать, черт возьми?

Трент остановился, вынуждая меня сделать то же самое. Трое мужчин уставились друг на друга, и мне не потребовалось много времени, чтобы прочесть между строк. Все они питали неприязнь к моему отцу и хотели, чтобы Трент держался от меня как можно дальше. Небезосновательно. Джордан спалит весь этаж и сотрет здание с лица земли, если я буду водиться с Рексротом, как в фантазиях, которым я предавалась в женском туалете ресторана меньше часа назад. Не бывать тому, чтобы его дочь попалась на связи с взрослым мужчиной. С взрослым мужчиной смешанных кровей к тому же. Взрослым мужчиной смешанных кровей, который презирал его и, вероятно, пытался лишить власти.

Из всех четверых я была нужна только Тренту. Не в работе, конечно, а ради Луны. Оттого я вместе с тем становилась проблемой для остальных, и не удивлюсь, если выяснится, что они хотят от меня избавиться.

Трент опустил голову и бросил на меня беглый взгляд.

– Подожди в моем кабинете.

Я хотела возразить, но вдруг поняла, что он только что предоставил мне прекрасную возможность. Я помчалась по коридору, свернула за угол и распахнула дверь в его кабинет. На трясущихся ногах бросилась к столу, с каждым шагом избавляясь от своих моральных принципов и добрых намерений, как змея от старой кожи.

Как змея. Ей я и была в тот момент. Настоящей Ван Дер Зи.

Не помню, как добралась до его стола, но помню, как пыталась вытащить верхний ящик. Заперто. Второй ящик тоже был закрыт на ключ. Вдруг меня осенило, что в кабинете могло быть установлено видеонаблюдение, и я подняла голову, взглядом ища камеру. Передо мной предстали абстрактные картины на стенах, просторная мебель и ковер, но нигде не было видно мигающих красных точек. Конечно, это не означало, что в кабинете не было камер. Взмокшие пальцы оставляли следы на всем, к чему я прикасалась, сколько бы раз ни вытирала их о юбку. Даже если Трент установил повсюду камеры, отступать было слишком поздно. Оставалось только взять то, за чем сюда пришла. Я возобновила поиски и, достав из-под стола черный кожаный портфель, сунула в него руку. Кожи коснулось квадратное, прохладное устройство. Я вытащила его, не отрывая глаз от закрытой двери.

Победа.

Его айпад был в моих руках, и меня накрыла волна тошнотворной эйфории. Джордан был в Швейцарии. Он не сможет изучить его до следующей недели. Но мне нужно было действовать быстро.

Я засунула айпад за пояс облегающей юбки и вылетела из кабинета, вежливо улыбаясь всем на пути к офису отца. У меня был ключ от его кабинета, но вовсе не потому, что он доверял мне, а потому что ждал: я доставлю устройство. Чувство вины разрасталось во мне, как злокачественная опухоль. Мой поступок отрастил острые зубы и терзал ими мою душу. Но Тео был важнее, чем Трент, а потребность защитить его была сильнее желания позаботиться о Луне.

Прошмыгнув в кабинет отца, я сунула айпад в один из ящиков стола и захлопнула его. Быстро, очень быстро, ринулась к выходу, заперла дверь на два оборота и дернула ручку, дабы убедиться, что она надежно закрыта. Я была до того сосредоточена на ключе, который сжимала в дрожащей руке, что с визгом подскочила на месте от звука раздавшегося позади меня голоса:

– Это не мой кабинет.

– Господи боже. – Я обернулась, прижав руку к груди. – Ты напугал меня до смерти. Мне нужно было зайти к Джордану и полить цветы.

Ложь так легко и быстро сорвалась с языка, что меня чуть не стошнило от того, кем я стала. Оставаясь верным датским корням, отец любил цветы и держал в кабинете несуразно большое количество ваз. Очень скоро Трент возненавидит меня всерьез, когда узнает, как жестоко я его обманула. Я не могла допустить, чтобы его высасывающие душу глаза и тело, от которого учащалось сердцебиение, запудрили мне мозги.

– Джордан? Какого хрена ты не называешь отца отцом?

Потому что он не отец.

– Европейское образование, – пояснила я, прокашлявшись.

– Европейское, как же. Не надо пудрить мозги, припоминаешь?

Трент огляделся по сторонам и, убедившись, что мы одни, схватил меня за руку и потащил в узкую нишу, разделявшую туалеты и комнату отдыха. Он вновь, тесня, прижал меня к стене. Сперва меня окутал его одурманивающий запах, затем моего плеча коснулась ткань его рубашки. Все мышцы в теле напряглись в попытке сдержать дрожь.

– Спрашиваю в последний раз. Ты занималась сексом с Бэйном с субботнего вечера или нет?

Я попаду в ад за то, что собиралась сделать. За жесткость, которую охотно добавляла в наши и без того токсичные взаимоотношения. В свою защиту скажу: я была уверена в том, что ему было до всего этого дело лишь потому, что он был эгоистичным ублюдком.

– Да, – солгала я, не решившись улыбнуться. Улыбка была бы уже излишней, но он должен был понять, что не владел мной. Никто не владел. Даже Джордан. – Как уже говорила, я не подчиняюсь твоим командам, Рексрот.

Если я ожидала, что он закричит на меня, ударит кулаком в стену или проявит сумасшедшую ревность, то я ошибалась. Вместо этого Трент ответил мне таящей угрозу ухмылкой, развернулся и пошел прочь, а я осталась стоять у стены, тяжело дыша. Напряженные от желания бедра вызывали чувство, будто произошедшее сейчас между нами было прелюдией, но пустота в груди подсказывала, что это было не просто плотское влечение.

И все же что, черт возьми, сейчас произошло?

Воровка и обманщица.

Она заслужила эти звания упорным трудом и настойчивостью.

Впервые я увидел Эди Ван Дер Зи на барбекю-вечеринке по случаю дня рождения Найта – сына Дина Коула. Это случилось за несколько недель до того, как она начала работать в «Чемпионс Бизнес Холдингс». Тогда она, просто стоя на месте, украла все внимание одним своим видом. А выглядела она, как грязный, неопрятный ангел с огромными голубыми глазами и волосами цвета чистого песка.

Когда я увидел ее во второй раз, она совершала уже настоящую кражу – она обокрала мою мать.

Когда я увидел ее сегодня уже черт знает который раз, она, даже глазом не моргнув, врала мне прямо в лицо о том, что поливала цветы Джордана (он нанял для этого сертифицированного флориста, который приезжал в офис четыре раза в неделю).

Так какого хрена я оказался застигнутым врасплох, когда увидел эту запись?

Я смотрел видео с камеры наблюдения, на котором Эди пыталась порыться в моих запертых ящиках и прятала в юбку мой айпад. Снова. Снова. Снова и снова.

Перемотка. Пауза. Воспроизведение. Повтор.

Наконец я откинулся на спинку кресла и переплел пальцы, размышляя, какую лавину неприятностей она так настойчиво для меня готовила.

На айпаде не хранилось ничего, что могло бы ей пригодиться, если только у нее не было интересов и увлечений четырехлетнего ребенка. Айпад принадлежал Луне. Единственными противоречивыми данными, оказавшимися в ее распоряжении, были изображения животных, еды и несколько детских приложений.