— Быстро на корабль! — звонко прокричала Каира.

Эденгар поднял Ланиэль на руки и понес к воде. Она была жутко холодной и легкой. Где-то под рукой он чувствовал, как бьется крошечное сердце. После инициации дети обычно кричат, возбуждены, а она словно выключилась и замкнулась. Может, на взрослых ритуал действует иначе?

Капитаном оказался маленький толстенький мужичок с длинной, но редкой седой бородой. Он пропустил гостей на корабль с хмурым видом, но быстро отдал приказ отплывать, как только увидел огни Исполнителей. Его колючий голос долго преследовал Эда, пока он спускался в темный коридор и шел к каюте, прижимая свою малышку.

Мертвые воды не подчинялись Ордену. Стражи их там не найдут, но других опасностей будет не меньше. Сколько времени отведут им Четыре Стихии Эденгар не знал. Он вообще не понимал, как жить дальше и что делать, но готов был рискнуть. Наверное, Вальвенсо прав: нужно не упустить шанс и стать счастливым хоть на короткий срок, а спасутся или нет — уже не так важно. Скитаться по загубленным землям долго они не смогут, но хотя бы отстрочат возмездие. И он найдет способ вытащить Светлану, спасти ее, даже ценой своей жизни.

Было тепло и уютно. Света пошевелилась, но открывать глаза не спешила и долго нежилась в мягкой постели, укутанная приятной негой и крепкими руками. Руками?

Распахнула веки и уставилась на Эденгара. Он поморщился, и россыпь веснушек задрожала на ровном носу, а пухлые губы прошептали на странном, но понятном языке:

— Прошу тебя…

Света прищурилась и ловко выползла из крепких объятий, подобралась и коснулась губами его губ.

— Что просишь? — говорила то, что думала, но слышала себя будто со стороны. Так странно звучал новый язык: напевно и сказочно. Света коснулась носом подбородка Эденгара и, скользнув губами по его колючей щеке, тихо захихикала. Дракон засопел и выговорил сонно:

— Не уходи…

— Ни за что, — потрогала пальцами его мощные мышцы на плечах, опустила ладони на живот и скользнула дальше. Эд тихо застонал, но глаза не открыл.

— Ланиэль… — новое имя, будто медом лилось из его губ, и внизу живота стало жарко-жарко.

— Ланиэль, — повторила, растягивая гласные.

— Моя.

— Твоя… Только твоя.

Когда Светина рука нагло пробралась под его белье, Эденгар резко открыл глаза и сжал ее плечи.

— Что ты творишь? — прохрипел, но не оттолкнул.

— Пристаю, — наиграно фыркнула Света и сжала сильней пальцы.

— Ты негодяйка, — Эд откинулся на подушку и застонал. — Но я так… тебя хочу.

— Кто мешает?

Желание растекалось от каждого прикосновения к его телу. Он был горячим, но не обжигал. Эд перехватил Светину руку и, перевернув на спину, навис, как гора.

— Что ты во мне нашла? В грубом неотесанном драконе. Почему я, а не какой-нибудь владелец магазина или офисный работник?

— А почему я? — улыбнулась Света и потянулась к его губам. — Я просто обожаю с тобой болтать по ночам. Помнишь, как мы говорили по телефону до трех ночи, а утром тебе нужно было на работу?

— Я чуть не вырвал пациентке здоровый зуб, так спать хотелось.

— Врешь, — сощурилась Света и пошевелила пальцами.

Эд просвистел ругательство сквозь зубы и немного отстранился.

— А если нам нельзя?

— Когда сильно хочется, то можно.

Горячий лоб коснулся ее лба, и Эденгар прошептал:

— Я так испугался за тебя, — его слова казались шелковыми. Они огладили кожу и скользнули к сердцу, застыв под ребрами горячей пульсирующей звездой.

— А я за тебя, когда падал без крыльев. Больше не делай так, дракоша, — мягко улыбнулась Света и подвинулась ближе.

— Я что маленький и разноцветный? Почему дракоша? Драконище! — надулся наиграно Эденгар.

— Да, и такой чувствительный, золотистый дракосик.

— Это ты меня сделала таким, мягким, — грозно высказался он и попытался отодвинуть ее руку под бельем. — И сейчас сводишь с ума. Меня не должно к тебе тянуть, но я как больной. Озабоченный.

— Нет, ты не больной, — Света лизнула его по губам. — И не озабоченный, а страстный, но чу-у-у-уть-чуть консервативный.

— Да, не люблю перемены. Они пугают. Особенно, когда нужно все бросать и кем-то рисковать.

Эденгар стиснул ладонь Светланы и шумно задышал.

— Остановись, я ведь не железный тотем.

— Разве железные могут быть такими, — коварно облизнулась, — аппетитными? Горячими? Нежными? Настоящими…

Он лишь зарычал в ответ.

— И яростными, точно! — добавила Света.

— Я бы спустился за тобой на дно морское, — натужно выдавил Эд, подрагивая от напряжения. — Прошу тебя, это издевательство. Я…

— Ваша тьма так прекрасна, — проговорила Света, справляясь с наплывом эмоций. — Она звала и ждала меня. Я хотела там остаться, — прикрыла веки и вспомнила, как холодно было под водой, но совсем не страшно. Эта темнота нисколько не испугала ее, напротив, вызвала неописуемый восторг.

— Ты же трусиха, — усмехнулся Эд и приподнялся. Зажал ее между руками и договорил: — Наш мир мог тебя не принять. Мог растереть и забрать… — он выдохнул и стиснул губы, будто боялся сказать лишнее. Темно-медовые волосы прикрыли лоб и спрятали золотые глаза. — Мог забрать у меня, а я не готов отдать. Не знаю, что будет дальше, но сейчас не готов.

— Мой дракончик, — Света закинула на него ноги и потянула к себе. — Я очень тебя люблю. Все получится.

— Думаешь?

— Уверена, — Света засмеялась. — Если Вальвенсо так считает, я ему верю.

Эдгар отодвинулся и прилег рядом. Провел пальцами по ее животу и, скользнув под рубашку, добрался до груди. Его прикосновения были нежными и осторожными, а сжимал он до легкой покалывающей боли и заставлял подаваться ему навстречу.

— Прости меня за то, что винил в смерти друга. Я — идиот. Валька прав, — он положил голову на подушку и долго смотрел на Свету, не моргая. — Когда ты спала, я просил Стихию Ветра дать тебе сил.

— Сентиментальный, — хмыкнула в ответ и повернулась удобней. — Так вот почему ты любишь ветреную погоду?

— Только мертвые воды не любят драконов. Они мало кого любят. Здесь выжить будет очень тяжело, — он подвинулся ближе и спрятал лицо в ее волосах. — Я так боюсь.

— Трусишка!

— Ты меня заразила, негодяйка, — буркнул и сжал сильнее пальцы под рубашкой. Света сначала хихикала а потом протяжно застонала. — Я же за тебя боюсь.

— Ты лучшее, что со мной могло случится, Эденгар. Я не жалею.