— Николь, — хрипло пробормотал Блейк, ослепленный, сбитый с толку пугающей силой своих бурных эмоций.

Сильнейшая дрожь прошла по нему, за ней другая, когда она просунула руку вниз и коснулась его. Он не мог ждать. Он должен сказать ей об этом…

— Я… не могу… я…

Блейк закрыл глаза. Через мгновение он уже был там, в теплых, влажных, зовущих глубинах. И тогда он получил свою свободу, внезапно окрыленный, опьяненный ею, щедро делясь собой с Николь, зная лишь восхитительно раскрепощающее движение их тел.

Николь вздрогнула, когда серия мощных спазмов пронзила ее тело. Блейк взглянул на нее блестящими от непролитых слез глазами. И в этот момент она влюбилась в него без оглядки. Она читала его душу в этих горящих желанием, любящих глазах. И поняла, что отныне связана с ним на всю жизнь. Что бы ни случилось.

— О, моя дорогая, — прошептал он, нежно касаясь ее лица. — Извини. Я был слишком…

Ее пальчик прижался к его губам. Учащенно дыша, ослабевшая от любви и желания, Николь улыбнулась сияющей улыбкой.

— Это было великолепно. Так много страсти. Чудесно, — выдохнула она.

Рот Блейка снова захватил ее губы в долгом нежном поцелуе. Ее руки обвились вокруг его шеи, и Николь удовлетворенно вздохнула. В его сверкающих черных глазах плясало счастье, и она почувствовала неуемный восторг от того, что является его причиной. Легчайшими прикосновениями она ласкала его лицо, шею, а его палец прочертил дорожку между ее грудей. Когда его язык слизнул капельки молока, дрожащие на вершине каждого соска, она ухватилась за его густые спутанные волосы, застонала от удовольствия и неохотно прошептала:

— Мне надо идти. Пора кормить Люка. Уже, должно быть, поздно.

Блейк удрученно застонал.

— Время! Враг всех влюбленных. Я хочу оставаться здесь, с тобой, целый день, но… Мне надо принять душ и посидеть немного с матерью. Я обещал.

— Конечно, — сказала она, но он снова поцеловал ее, не позволяя уйти.

— Ты знаешь, что наделала? — спросил Блейк хрипло.

Ее сердце, казалось, подпрыгнуло в груди.

— Да, — прошептала она.

Он улыбнулся и натянул бриджи.

— Не уверен. Сейчас я чувствую, что хочу быть с тобой двадцать четыре часа в сутки и возненавижу каждую минуту, проведенную где-то еще.

Она улыбнулась и стала торопливо одеваться, прерываясь каждые несколько секунд, чтобы уклониться от его поцелуев.

— Ты ненасытный! — возмущенно воскликнула она, когда его рот снова пленил ее губы.

— Просто одна ведьмочка свела меня с ума.

— Блейк, — прошептала Николь, крепко обнимая его. — Я так рада, что мы нашли друг друга.

Опустив ресницы, он бережно пригладил ее волосы.

— Ну вот. Так лучше. — Один поцелуй в губы, и он потянул ее к дверям сарая.

Когда Николь торопливо шагала одна к дому, ее сердце было готово разорваться от счастья. Поэтому она запела и позволила своей безмерной радости зазвенеть по саду. Не так давно она была в отчаянии. А сейчас… Никогда в жизни она не была так счастлива.

Блейку было неловко за то чувство облегчения, которое он испытал, когда наконец покинул мать. Но она расспрашивала его о Николь с удивительной для своего состояния энергией. А ему было неприятно лгать ей. Это казалось в некотором роде предательством.

Господи, как же ему быть? Джозеф всегда был для него самым важным в жизни. И теперь Блейк холодел при одной мысли, что может лишить сына будущего, позволив Николь с Люком стать хозяевами Крэнфорда. Не говоря уже о собственном будущем.

В смятении проклиная любовника матери, несмотря на то, что этот человек дал ему жизнь, Блейк угрюмо шагал в сторону развесистого кедра.

Там был приготовлен легкий ланч. Николь сидела на коврике рядом с тиковым столом, накрытым белой скатертью и уставленным всевозможными холодными закусками. Когда он приблизился, его хмурое настроение исчезло.

Блейк переоделся в желтую рубашку с короткими рукавами и старые потертые джинсы. Опустившись рядом с Николь, он взглянул на голенького малыша, лежащего на пеленке. Тот радостно гулил и махал ручками и ножками.

Блейк улыбнулся.

— Он прекрасно выглядит. Не вижу никакой сыпи.

Николь пощекотала животик Люка и была вознаграждена детским смехом. Ее радость проникла в самую душу Блейка.

— Чудесно, правда? Думаю, к приходу доктора он совсем поправится.

Блейк дал Люку ухватиться за его палец, любуясь милым карапузом.

— Такое крошечное тельце, — подивился он. — Даже не верится, что он вырастет во взрослого. Чудеса, да и только.

Наследник Крэнфорда, подумал Блейк с болезненным уколом. И нахмурился, потому что не желал этому малышу ничего, кроме счастья. Не пора ли рассказать обо всем Николь?

— Можно мне подержать его? Я помню Джо был таким же маленьким. У меня прямо комок вставал в горле всякий раз, когда я видел его. Никак не мог поверить, что он мой сын, и то и дело подкрадывался к нему, чтобы дотронуться и убедиться, что он настоящий.

— Пожалуйста, — мягко проговорила Николь. Наклонилась и поцеловала его в щеку.

Блейк поймал ее лицо в свои ладони и дотянулся до сладких губ. Она пахла ребенком. Этот запах свежести и талька. Ее волосы… Блейк уткнулся лбом в ее шею… напомнили ему благоухание яблоневого цвета. Кожа была такая… мягкая.

Прежде чем все зашло слишком далеко, он отстранился. Взял Люка и уместил пухленькую попку в своей ладони. Голубые глазки доверчиво уставились на него. Блейк почувствовал прилив любви вместе с чувством вины.

— Он прелесть, — хрипло сказал Блейк.

— Не могу спокойно смотреть, когда сильный мужчина держит на руках младенца. Это так берет за душу. — Николь рассмеялась. — Я знаю! Это глупо! Но так приятно видеть, что Люк тебе небезразличен. Как насчет ланча? — добавила она наигранно-веселым тоном, вскакивая на ноги.

Не могла же Николь сказать ему, что снова почувствовала острую потребность материнства. Что захотела иметь детей от Блейка. Захотела, чтобы он лелеял и любил ее, их детей. Что бы он на это сказал? — ужаснулась она своим фантазиям. Наверное, убежал бы за милю и запретил бы ей появляться не то что в Крэнфорде, но даже в Англии.

— Ну, как твоя мама? — бодро поинтересовалась Николь, когда Люка снова положили на коврик, а Блейк сел за столик рядом с ней.

— Что-то подозревает, — сухо ответил он.

Глаза Николь удивленно расширились.

— Почему?

Он грустно улыбнулся.

— Даже после того, как я принял душ и переоделся, я, должно быть, сиял больше, чем обычно. Честно говоря, у меня было такое чувство, что я в состоянии завоевать весь мир и после этого еще протанцевать ночь напролет, так хорошо мне было. Думаю, это было заметно. Она устроила мне форменный допрос!