Р. сказала мне, что с покупкой квартиры в Питере у меня проблем не будет, что у нее есть приятельница, которая познакомит меня с хорошим, честным и порядочным агентом по недвижимости (что-то я сомневаюсь, что такие вообще в природе существуют), и что если это срочно, то я могу сбросить по электронной почте Р. мои скромные пожелания относительно размера предполагаемого жилья и его местоположения… Я поблагодарила Р. и сказала, что еще подумаю. «Я понимаю, тебе не хочется домой, где все будет напоминать об этой сучке…» Да, Р. не церемонилась, когда речь шла о таких вещах… И тут я возьми да и скажи, что Русаков сделал мне предложение. Реакция Р. потрясла меня. «Соглашайся, даже не раздумывай. Он очень хороший человек, умница, любит тебя, к тому же далеко не бедный. Что? Хочет купить тебе эту виллу? И ты еще не дала ему ответ? Чего ты ждешь? Точнее, кого ждешь, своего блаженного, который поменял тебя на эту одноухую?.. У них семья, понимаешь? А это серьезно. Неужели ты еще не забыла его?» Я?! Не знаю, не уверена, я ни в чем не уверена… Хотя, нет, уверена. Уверена в том, что не люблю Русакова. Не хочу его как мужчину. Р. спросила меня, а хочу ли я вообще кого-нибудь, и я ответила, что понятия не имею. Какой-то странный вышел разговор. Не этого я ожидала от Р. Я думала, что она ценит прежде всего чувства…

Сегодня у Моники день рождения! Я отпустила ее, только попросила подбросить меня на своей машине до города. Мне надо сделать кое-какие покупки. Русаков с Максимом обещали прийти вечером за ответом. Смешные.

Оля поставила перед Бессоновым тарелку с горячими котлетами и бутылку с пивом. Было девять вечера. На кухне, где они ужинали, работал телевизор.

– Значит, говоришь, у нее был Константинов?

– Был, – вздохнула она. – Теперь у него там, в клинике, можно сказать, семья…

– Татьяна, Тамара, Лена… Вот влип Константинов… А что с Аллой?

– На работу не ходит, сидит у него дома под замком, никому двери не открывает, ни с кем даже по телефону не разговаривает, во как!

– Обо мне Лена по-прежнему не вспоминает?

– Постоянно говорит, переживает, не может простить себе, что не поверила в тебя, что ночью поехала к Константинову в офис и украла деньги, что вела себя как сумасшедшая…

– Ты ей говорила, что я собираюсь ее навестить?

– Говорила. Она мне так сказала: если ты приедешь, она не позволит тебе войти в палату. Ты ее тоже пойми – не в себе она, боится чего-то, нервная очень стала, плачет по ночам, а ей плакать строго-настрого врачи запретили… Раны плохо затягиваются, ест она мало, не спит… Я бы на твоем месте обязательно поехала к ней, успокоила бы ее… Она внушила себе, что ты не сможешь жениться на уродине, рассказала какую-то несуразную историю про девушку, которую ты бросил, потому что она хромала…

– Было такое… Но дело разве в хромоте? Она обманула меня, пока я был в командировке, отправилась на дачу с моим приятелем, провела у него две ночи, а потом и вовсе, когда я приехал, объявила мне, что любит его и выходит за него замуж. Ты, говорит, никогда не любил меня, а мне надоело делать вид, что я подвернула ногу, а он, мол, знает, что у меня одна нога короче другой…

– Красивая хоть была?..

– Да какая теперь разница? Красивая – некрасивая. У вас, у женщин, свои понятия о любви, красоте, верности. Когда я встретил ее, она прихрамывала, это верно, я спросил ее, в чем дело, она ответила, что подвернула ногу, растянула сухожилия. Я понимаю ее, она боялась сказать мне, что она всегда будет хромать. Но это же ерунда, ее можно было бы вылечить… А она переметнулась к моему другу. Вообразила себе, что он любил ее больше, чем я. Откуда ей знать, как я к ней относился? Вот и с Леной то же самое. С чего она взяла, что я бросил бы ее?! Да я сделал бы все возможное, чтобы только жениться на ней, а она взяла и сама бросила меня, продемонстрировала всем свое недоверие мне, в каком свете выставила меня перед Константиновым?! Очень странная история, скажу я тебе…

– Но ты и сам тоже хорош, постоянно спрашиваешь себя, было ли у нее что с Валерой или нет, разве не так? Ты терзаешься, переживаешь за нее, думаешь постоянно о ней, и это вместо того, чтобы взять и поехать к клинику, ворваться в палату с цветами, сказать ей о своей любви… Она-то понятно чего боится. А ты? Боишься, что приедешь к ней и увидишь в ее палате Константинова?

Но он ничего не ответил. Молча придвинул к себе тарелку и принялся есть. Оля была права. Он ревновал. Ревновал так, что даже боялся себе признаться в этом. И к Константинову, и ко всем другим мужчинам, которые были у нее прежде и о которых он ничего не знал и не хотел знать.

Оля уже легла спать, когда в дверь позвонили. Пришел Свиридов. Дмитрий, в халате, открыл ему дверь.

– У меня есть новости. Вы вот думаете, что мы там, в прокуратуре, бездельничаем, что мы ничего не умеем и у нас низкая раскрываемость, а ведь я, между прочим, нашел эту мстительницу, эту ненормальную… Задержал ее.

В дверях показалась сонная Ольга.

– Это вы что же, вместе теперь? – вдруг, ухмыльнувшись, спросил Свиридов и пожал плечами. – Жизнь продолжается, да?

– Мы – каждый по себе, думайте, что говорите… – возмутился Дмитрий. – Ольга завтра съезжает отсюда…

– Да это вообще не мое дело. Главное – я поймал преступницу и заехал сюда, чтобы сообщить вам об этом. И еще – вы, Оля, сами звонили мне и сказали, что вам в сумку была подброшена книга Гюго. Так вот, теперь и вы можете спать спокойно. И секретарша Константинова, Алла. Самого Константинова дома нет, не знаю, где его черти носят, телефон отключен…

– И кто же она? – спросила Ольга. – Не томите!

– Не думаю, что вы с ней знакомы. Любовница очередная Константинова. Немолодая уже, но влюбленная в него как кошка. Баба видная, он вообще выбирает себе красивых теток, мне позвонили из книжного магазина и сказали, что одна представительная дама купила пять экземпляров романа «Человек, который смеется». Это было примерно месяц тому назад. Вот ведь как получается, сначала я был категорически против того, что о нашем деле напишут в газетах, но результатом стал вот этот звонок, вот и говори потом о том, что пресса нам не помогает. Много звонков было, но все не по делу, мы проверяли, а вот этот попал в самую, что называется, точку.

– А кто звонил-то?

– Продавщица, говорю, книжного, себя не назвала, сказала, что ей неприятности ни к чему, но даму эту она знает откуда-то, и имя ее назвала, а уж адрес выяснить – плевое дело…

– И как же ее зовут?

– Роза Цыбина. Вдова одного мошенника, Цыбина. Я просматривал сегодня его дело, крупная была рыбина, умен, черт… голыми руками не возьмешь. На него целый штат юристов работал. Законы обходил мастерски, профессионально. Умер, оставив жене все. А что ей, зрелой бабе, с этими денежками делать, как не проживать их с молодым любовничком? Вот она с Константиновым шашни и завела. Это мне уже домработница ее рассказала, после того, как мы эту Цыбину задержали.