Я просидел над этими бумагами почти два часа, делая заметки обо всем, что казалось мне важным, шокированный и завороженный огромным объемом информации. Перед моими глазами вставали призрачные образы людей, которые перекраивали общество Колорадо — кто-то в лучшую сторону благодаря своей дальновидности, кто-то в худшую, идя на поводу своих пристрастий. В голове крутилась мысль: «Интересно, много ли пассажиров, летающих через Международный аэропорт Стэплтона, знают, что они в некотором смысле отдают дань уважения бывшему предводителю Ку-Клукс-Клана?» В свое время я часто пользовался этим аэропортом, не подозревая о его исторической связи с Кланом.

Современное поколение клановцев пыталось возродить методы полувековой давности. Подчинение целого столичного города и правительства штата было тем прецедентом, который мотивировал Кена О’Делла говорить о политической партии и о регистрации клановцев в качестве избирателей.

К тому моменту, когда вернулся агент Икс, я успел сделать несколько страниц заметок, и он напомнил мне с улыбкой, что я ничего не видел. При любом использовании этой информации я не мог ссылаться на ФБР, потому что официально этой папки не существовало. Я согласился с ним и вернулся в свой офис.

Через день или два я получил посылку от следователя Конгресса из Палаты представителей США. Внутри было четыре тома, озаглавленные «Слушания по деятельности Организации Ку-Клукс-Клан в США, проведенные Комитетом Палаты представителей по антиамериканской деятельности 89-го Конгресса (1965—66)». Там содержалась вся «официальная» история Клана в самый разгар движения за гражданские права, включая показания свидетелей и официальную документацию Клана. Эта информация помогла мне лучше понять организацию и людей, которых привлекает эта идеология.

Власть Клана в Колорадо была так сильна, что в некоторых местных публикациях название штата и Клан стали синонимами.

Я установил контакт с исполнительным директором денверского отделения еврейской правозащитной группы «Антидиффамационная лига Бней Брит» (ADL)[27]. Эта организация занималась противодействием белым шовинистам и любым другим группам, проповедующим расовое превосходство и господство, в частности антисемитским группам. Когда я обратился в ADL к Барбаре Копперсмит и сообщил ей о своем расследовании, она сперва очень удивилась, а затем заверила, что будет помогать мне всеми возможными способами, используя ресурсы ADL в денверском офисе или в национальных офисах в Нью-Йорке. Я, со своей стороны, обещал держать ее в курсе новых обстоятельств расследования. После этого я начал получать материалы ADL о Клане, как представлявшие историческую ценность, так и свежие данные, добытые их широкой агентурной сетью.

Это стало еще одним примером «нестандартного» мышления. Обычно гражданские лица, если они не связаны напрямую с расследованием, находятся вне официальных действий, предпринимаемых полицией. Но я решил, что Копперсмит и ADL могут оказаться ценными союзниками, исходя из отношения Клана к американскому еврейскому сообществу. Так что я регулярно информировал Копперсмит о ходе дела, иногда утаивая некоторые подробности, а она продолжала отправлять мне литературу ADL по Клану, как в Колорадо, так и по всей стране, чтобы я был в курсе новых тенденций.

Время от времени она просила меня уточнить у своих «источников» в Клане тот или иной вопрос, о котором появлялась информация в денверском или других отделениях ADL. Тогда я звонил Кену О’Деллу или Фреду Уилкенсу, а то и обоим, и в ходе разговора затрагивал ту или иную тему, а затем передавал их ответы. Пару раз я звонил Дэвиду Дюку, так что он, сам того не ведая, сотрудничал со своим злейшим врагом — с организацией, к которой он не раз выражал свое презрение, — и отвечал на их вопросы. Барбара Копперсмит была пожилой леди, которая часто восклицала: «Ох, вот смеху-то» — и порой было от чего. Она с удовольствием узнала, что Великий Магистр KKK «содействовал» расследованию ADL. Она обожала ощущение интриги от того, что была причастна к нашему «заговору» против Клана, и ей нравилось периодически получать от меня свежие новости.

Моя «дружба» — за неимением более подходящего слова — с Дэвидом Дюком только крепчала. После нашего разговора 12 декабря мы стали созваниваться пару раз в неделю. Я все время расхваливал его. Я всегда обращался к нему «мистер Дюк» и говорил, что дела у Клана, судя по всему, идут великолепно. Тогда он рассказывал мне о своих планах, бахвалясь и хвастаясь, и сообщая мне нужную информацию.

К примеру, в нескольких беседах Дюк сообщил о планировавшихся Кланом митингах в Лос-Анджелесе, Канзас-Сити и в других областях страны. Он рассказывал об их месте сбора, особых задачах митинга, предполагаемых контрмерах, которые всегда основывались на насилии, вопреки их заявлениям о ненасильственной группе, и о мерах против вмешательства полиции. После таких разговоров я звонил в соответствующую полицейскую службу и сообщал им информацию, полученную от Дюка. Дюк потом не раз выражал удивление, как хорошо подготовлены некоторые полицейские управления к присутствию Клана, словно они знали заранее о его планах.

Я задавал Дюку вопросы, которые получал от других служб, включая ФБР, — после реформ, вызванных Уотергейтским скандалом,[28] они не имели права заниматься деятельностью Клана или любой другой группы, если не существовало угрозы насилия или преступного заговора. Когда представители этих агентств узнавали о том, что ведется расследование под прикрытием организации Дюка и что черный коп под прикрытием проворачивает «заговор» против Ку-Клукс-Клана, — они хохотали как ненормальные.

Пара запросов поступила от Департамента полиции Нью-Орлеана, который не мог успешно внедрить в организацию Дюка служащего под прикрытием или информатора. Такие возможности открывали передо мной новые горизонты, расширяя диапазон задаваемых вопросов в различных направлениях. Иногда же мы с Дэвидом Дюком непринужденно болтали на бытовые темы, например о его жене Хлое и их детях — как они поживают и что у них интересного. Он всегда говорил о семье с сердечным энтузиазмом, как любящий муж и отец. Ему нравилось рассказывать, как замечательно они живут. На самом деле, если не затрагивать тему белого превосходства и всей этой чуши с KKK, Дюк был весьма приятным собеседником и вполне «нормальным» парнем. Но как только всплывала идеология Клана, доктор Джекил становился мистером Хайдом — в нем просыпался монстр. Однажды он рассказал, что жена была его соратницей и его дети воспитывались в традициях Клана, под попечительством Молодежного корпуса.

Барбара Копперсмит была пожилой леди, которая часто восклицала: «Ох, вот смеху-то» — и порой было от чего. Она с удовольствием узнала, что Великий Магистр KKK «содействовал» расследованию ADL.