– Надо же! – снова ожил «полувоенный». – С виду – чистой лирики бумага, а на поверку выходит – всё ясно. А ты, новенький, чего руку тянул. Не в школе ведь, чтобы спрашивать разрешения. Говори.

– Дополнительная информация, – вступил в разговор я. – Двигатели того типа, что применены в семнадцатом, будут год за годом совершенствоваться. Возрастать станут мощность и обороты. Соответственно мы должны обеспечить будущую машину возможностью принять на мотораму двигатель мощностью до тысячи трёхсот сил и массой килограммов шестьсот-семьсот. Через несколько лет. А пока будем ставить то, что есть.

– А какая ещё есть дополнительная информация? – донёсся до меня ехидный голос Поликарпова.

– В системе охлаждения двигателя нельзя применять испарительный принцип или жидкости с повышенной температурой кипения. То есть с радиаторами пободаться придётся. Ещё нельзя применять для обшивки ткань – на высоких скоростях, к которым мы подберёмся, она будет нас подводить. Более того, уже сейчас в пикировании можно добиться оголения крыла. Из замечаний, которые нужно устранить, не упомянутых сегодня, ещё обзор назад из пилотской кабины. Дальше у меня только хорошие новости, – я снова посмотрел на Конарева. Тот показал мне раскрытую папку, где лежали бланки. – Но они – под подписку о неразглашении. Если кто не желает, может не подписываться, а ограничиться тем, что уже прозвучало. Это не приведёт к увольнению или иного рода наказанию, просто не всё дальнейшее будет понятно. Ругаться станете на глупые требования и тупых руководителей.

Люди заулыбались и потянулись за листками. Этих подпиской не испугаешь.

Когда с бумагами было закончено, а присутствующих демонстративно переписали и пересчитали, я снова заговорил.

– На самом деле мы – участники необычной спецоперации, прикрывающей создание новых боевых самолётов. Так уж вышло, что я должен ввести вас в курс ряда важных обстоятельств. На самом деле мы будем проектировать боевые истребители, и выпускать их малыми партиями для летных учебных заведений, искусственно занижая официальные показатели наших машин. Иначе трудно было бы держать будущего противника в неведении относительно того, что ожидает его в случае нападения на нашу страну. Враг должен быть обманут – так решила партия, и мы, верные приверженцы её курса, призваны исполнить свой долг перед родиной.

Теперь – о замысле. Истребитель-спарка окажется несколько переудлинён, но боевой вариант лишится передней кабины, и лобовая часть фонаря перекочует назад на одну позицию. Освободившееся пространство должно оказаться в центре массы машины, потому что будет заполняться в зависимости от конкретного назначения. Бомбоотсек на полторы-две сотни килограммов смертоносного груза. Дополнительный бак, для обеспечения полёта на значительное расстояние. Или место для боезапаса пушки калибром тридцать семь или даже сорок пять миллиметров. Обязательным вооружением станут два скорострельных пулемёта винтовочного калибра, стреляющие через плоскость винта, то есть синхронизированные. Кроме того, ещё одно орудие должно стоять в развале цилиндров. Или крупнокалиберный пулемёт, или автоматическая пушка калибром двадцать или двадцать три миллиметра. В противотанковом варианте на её месте окажется орудие большего калибра.

Под плоскостями должны быть готовы места для подвески нескольких бомб или реактивных снарядов. Переделку желательно обеспечить в условиях передвижной авиаремонтной мастерской или, если получится, силами полковых техников. Также необходимо предусмотреть размещение прицела для бомбометания или разведывательной фотоаппаратуры.

Самолёт предполагается не высотный, километров до пяти. Как видите – задачи серьёзные. Однако сразу предупреждаю – не обвешивайте машину оружием, словно ёлку. Она должна сохранять маневренные качества истребителя, пусть и несколько уступающего противнику, но способного постоять за себя. Так что – нужно знать меру, а не идти на поводу у тех, кто захочет превратить УТИ в бомбовоз или установку залпового огня. Если мы от этого не удержимся, обломками наших самолётов будет покрыт весь театр военных действий. Их просто посбивают.

– То есть – многоцелевой скоростной и маневренный истребитель, – констатировал Поликарпов.

– Да, – кивнул я[3].

– Простите, а для чего ставить на истребитель противотанковую пушку? – поинтересовался «полувоенный». – Ведь её отдача просто остановит машину в полёте, особенно после длинной очереди.

– Вы и сами ответили, – улыбнулся я. – Для борьбы с бронетехникой. Многие лёгкие и средние танки будут уязвимы для снарядов этих калибров. Что же касается торможения – да, оно окажется серьёзным. И отдача получится немилосердной. Вот это нам и предстоит учесть в своей работе заранее. Возможно, ограничив длину очереди. Или добившись от конструкторов вооружения использования принципа длинного отката ствола, растягивающего отдачу. Стрелять с пикирования, наконец.

– При длинном откате ствола ухудшается кучность.

– А разве бывает, чтобы решение не имело отрицательных сторон? – пожал я плечами. – В одном выиграешь, в другом – проиграешь. Нужно искать варианты, дающие максимальную эффективность. Скажем, с самолёта по танку будут стрелять с пары-тройки сотен метров. На таких дистанциях кучность ещё приемлемая, и на пикировании остановить самолёт не так-то просто.

– Простите мою смелость, юноша, – вмешался «интеллигентный». – Но хотелось бы знать, как это вы, столь молодой человек, безапелляционно рассуждаете о вопросах, которыми явно не занимались. Вы ведь даже не лётчик, не говоря уже об опыте конструирования или эксплуатации самолётов.

– Уже лётчик, – ухмыльнулся Конарев. – Можно сказать – воздушный хулиган.

– Э-э… Егор Кузьмич! Дозвольте мне самому объяснить, – прервал я своего «следящего». – Дело в свойствах моей памяти. Многие люди щедро поделились со мной своими знаниями, а я хорошо запомнил то, что узнал. Работаю я учеником моториста в аэроклубе – так что не понаслышке знаком с особенностями эксплуатации летательных аппаратов. Вот одно к одному и сложилось. Ну а Николай Николаевич счёл полезным выдавить из меня всё до капли, чему я искренне рад. Иногда могу выступить в роли справочника по ряду вопросов – то есть допрашивать меня можно. Если в чём не разобрался – сознаюсь сразу. И ещё я расчетчик, каких мало. Профиль крыла, винтомоторная группа, управляемость и иногда могу турбулентность предсказать в местах сопряжения поверхностей. Бывать здесь смогу наездами, но, если понадобится, меня вызовут.

«Интеллигентный» кивнул. Похоже, я его удовлетворил.

* * *

Когда основная масса присутствующих разошлась, в комнате кроме нас с Поликарповым остались только Конарев и стенографистка.

– Ну и жук вы, Александр Трофимович! – воскликнул безопасник. – Я уж испугался, что выложите всё про перенос памяти, а ишь как гладенько острые-то углы объехали. И нигде не соврали.