Ладно, ладно. Я поморщился, стряхивая с ботинка кусочек чужого мозга, брызнувшего мне под ноги. Юкино, если что, обезвредят ложки; сейчас главное — эта горилла… ну и чтобы Костя не полез под удар.

— Бабусь, прежде, чем всё завертелось, поясни один момент, — скучающим голосом осведомился я. — Мне понятно, зачем тебе я; в принципе, я могу догадаться, зачем тебе был нужен Хидео Мори — в общих чертах, по крайней мере. Но что тебе сделали стойкие оловянные солдатики?

— Эти? — Рюдзин поморщилась. — Пешки, которые должны были вывезти меня к ферзю.

Господи, вы что, сговорились с этими шахматными аналогиями?!

— Мне нужны не они, мне нужна Глория, — продолжала старуха, грузно дыша всем телом. — Она получила то, чего лишилась я — по твоей милости. Она и остальные… к счастью, я знаю достаточно грязных тайн Глории, чтобы заставить её…

Я медленно покачал головой.

— Не-а.

— Что ты хочешь сказать этим? — недоверчиво уставилась на меня Рюдзин.

— Что Глория — всё, — пояснил я. — Но опубликовать свой компромат ты, конечно, можешь. Думаю, многие издания за него много заплатят.

— Ч-чего?! — Юкино, молча стоящая сбоку, удивлённо распахнула глаза.

— Что ты несёшь? — взгляд Рюдзин сочился недоверием… и неуверенностью. — Хочешь сказать, ты расправился с ней? Глория — противник не твоего уровня, мальчишка.

— Вот и она так думала, — кивнул я, скрестив руки на груди. — До самого последнего момента.

— Как это могло случиться? — похоже, Рюдзин очень хотелось обвинить меня во лжи… но она всё же была достаточно умна, чтобы понять, что я не лгу.

Я лениво пожал плечами.

— Случилось и случилось, чего бубнить-то, — я перевёл взгляд на Юкино. — В сущности, это не главное.

— Но… — Юкино опять заморгала.

— Главное, — вкрадчиво продолжил я, глядя на неё в упор, — то, что старуха мертва. И, будучи мёртвой, совершенно не горит желанием выдать тебя за одного из своих многочисленных потомков.

Юкино медленно отступила на полшага.

— Кстати, — продолжил я, — что до твоего отца, то ему в ближайшее время тоже будет не до династических браков. По крайней мере, пока он остаётся в Москве, уж точно.

Повисла пауза; все стояли, глядя друг на друга, как во время мексиканской дуэли.

— Итак, — улыбнулся я одними губами. — Итак, Юкино. Вопрос на миллион: с учётом всего сказанного, у тебя ещё остались причины бегать за Рюдзин, о которых я не знаю?

Юкино поражённо хлопала глазами; Рюдзин застыла, так же пристально глядя на ученицу. Старуха не дура; она сильнее Юкино, она думает, будто сильнее меня — но в одиночку против нас двоих ей не победить, и это она тоже понимает.

Немая сцена тянулась. Секунду, две, три…

А затем — стремительно, за какие-то четверть мгновения — кулак размером с бульдозер влетел мне в лицо.

Глава 13

В мире существует поистине бесчисленное множество решения конфликта интересов. Хитроумные планы и дипломатические переговоры, использование власти и денег, убеждение, соблазнение, газлайтинг, заключение пари. Способы приходят и уходят, как и всё в этом мире; старые, неактуальные растворяются в небытии, а на их место приходят новые. И всё же если среди них один способ, который поистине вечен.

Мордобой.

Разумные и неразумные организмы били друг друга с тех пор, как первые амёбы и инфузории выползли из первичного бульона; этот способ, древний как сама Вселенная, способен решить самый запутанный конфликт и определить исход любого спора.

Что до меня, то, само собой, я пережил десятки тысяч драк; побежал, проигрывал, сводил к ничьей. Бил тех, кто слабее, и бил тех, кто сильнее, калечился и калечил, вынося из каждого эпизода бесценный опыт. Если резюмировать все эти бесчисленные схватки в одном предложении, то…

Херак!..

…то вывод будет таким: когда тебе в переносицу врезается кулак, в два с половиной раза больше твоей головы — это, бл*ть, больно. Что в первый раз, что в тысячный.

В глазах на пару секунд потемнело; привкус железа во рту, головокружение, и вот я уже улетаю. По пути я попытался схватиться за покорёженную машину, но мои пальцы лишь проскребли металл, отрывая кусок дверцы. Нос определённо был сломан, и хорошо ещё, если не вдавлен в череп.

Вот он, старый, добрый мордобой — всегда одинаков.

Тёмные щупальца выстрелили вперёд, пытаясь остановить старуху, но трёхметровая туша двигалась с удивительной для этих габаритов увёртливостью. Перескочив через одно щупальце, Рюдзин буквально раздвинула руками ещё два — и нанесла второй удар, высекая новые искры из моих глаз.

Ох, блин. Соображать приходилось быстро, игнорируя острую боль.

Хорошие новости: искажённая Сила, которую я влил в старуху пару дней назад, основательно подпортила её Дар, ограничив его до банальной физической силы и выносливости. Короче говоря, кроме мордобития, никаких чудес.

Плохие новости: физической силы и выносливости у Рюдзин хоть жопой жуй; в нынешнем состоянии эта туша способна жонглировать внедорожниками, что я и испытал только что на своём лице. Не было недостатка и в умении драться — как-никак, Рюдзин была одним из сильнейших мастеров боевых искусств в мире.

Очень плохие новости: выкачать из старухи искажённую Силу обратно я не могу, если только не хочу, чтобы она вернулась ко мне и похерила весь прогресс, которого я достиг за последние дни. А значит, останавливать эту машину для убийств придётся как-то иначе.

Старуха уже намеривалась нанести третий удар; скрестив руки перед собой, я увёл его в блок, заскрипев зубами от боли. На какой-то короткий миг в глазах Рюдзин мелькнуло искреннее удивление — видимо, она никак не ждала, что я смогу сдержать её удар — но передышки она мне не давала. От следующего удара я увернулся в последний момент, буквально ощутив, как меня окатывает волной близкой опасности.

— Уже придумала, что хочешь сделать со мной, если победишь? — мой голос звучал непринуждённо и даже весело, хотя и гнусаво из-за сломанного носа. — Повесишь моё расплющенное тело на стенку, в рамочку, вместо плаката? Или дождёшься нового Обелиска, чтобы отослать меня своему хозяйчику в обмен на его подачки?

Противник, выведенный из себя — половина победы. Золотое правило любого мордобоя.

— Хватит слов, — мрачно и спокойно процедила сквозь зубы Рюдзин. — Пусть говорят удары.

И старуха прекрасно осведомлена об этом правиле.

Новый удар; значит, слабое место старухи — её масса? Щупальца перехватили её, направляя вбок, и Рюдзин с грохотом повалилась на асфальт, оставляя на нём внушительные трещины; Юкино быстро отскочила на два шага назад. Что до машин и прохожих, то они давно уже объезжали нас за три квартала — не