– Понимаю, я тогда уехал немного неожиданно, – начал он, но профессор жестом прервал его.

– И все же блудный сын всегда возвращается; разве не так нас учит Библия? И получает справедливую награду. Кажется, я припоминаю что-то о том, что каждый человек обретает именно то, что заслужил, – заметил он с тонкой улыбкой, которая совсем не касалась глаз. Он поднял голову и посмотрел на меня оценивающе и с любопытством. Мистер Стокер заговорил:

– Позвольте представить вам мою жену, Веронику Стокер. Вероника, это профессор Пигопагус.

К чести мистера Стокера, он не споткнулся ни на моем имени, ни на слове «жена». Он пристально смотрел на меня, и у меня появилось странное ощущение, что мое поведение в ближайшие несколько минут окажется решающим для наших дальнейших отношений.

Я шагнула вперед и протянула руку.

– Приятно познакомиться, профессор.

Профессор сжал мою руку и вскрикнул от восторга.

– Дети, взгляните, Стокер привел к нам жену! Дорогая, мы рады принять вас в нашу маленькую семью уродцев, – сказал он, но в его голосе не было искреннего тепла. Он держал мою руку в своей, под тонкой кожей явно ощущались кости. Он продолжил свою речь:

– В нашем бродячем цирке больше участников, чем собралось сейчас, но вы должны понять: уже очень поздно, и остальные ушли отдыхать. Им нужно больше сна, чем нам, – добавил он, скривив губы. – Позвольте представить вам остальных.

Он театральным жестом обвел присутствующих.

– Во-первых, моя дорогая мадам дю Лэ. Мадам. Мадам! – Он резко похлопал в ладоши. Старая женщина в инвалидном кресле вздрогнула, подняла голову и прислонила к уху латунный слуховой рожок.

– Что? Почему вы меня беспокоите? – с возмущением спросила она. Укутанная в ворох шалей и дорожных пледов, она посмотрела на присутствующих выцветшими, подернутыми старческой пленкой глазами.

– Моя дорогая мадам, хочу вам представить нашу гостью, миссис Стокер. Стокер вернулся и привел с собой жену.

Ему пришлось трижды повторять ей эти слова, и, когда она наконец поняла, о чем речь, ее старое, морщинистое лицо нахмурилось еще сильнее.

– Стокер! – воскликнула она. – Никогда его не любила. Скверный чертенок.

– О, но я уверен, что его жена покажется вам очаровательной, – решительно сказал профессор, сложив губы в улыбке. Я подошла, чтобы пожать ей руку, но она уже снова уснула. Профессор покровительственно взмахнул рукой. – Нужно быть снисходительной, дорогая. Ей сто пятьдесят три года. Она была кормилицей Наполеона.

Я услышала, как за моей спиной Стокер сухо добавил:

– А еще за полпенса она покажет вам грудь, которую он сосал.

Я ничего не успела ответить, и профессор продолжил знакомство, жестом указав на невообразимо толстую женщину.

– Это наша дорогая Тилли, самая толстая и самая хорошенькая женщина в стране. – Он послал ей воздушный поцелуй, а она жеманно улыбнулась. У нее действительно были красивые черты лица и очаровательные ямочки. Она помахала мне пальцами, измазанными кремом, и я улыбнулась в ответ.

– Рядом с ней – ее муж, Леопольд, лорд Львиное Лицо. На самом деле он не лорд, – добавил профессор, понизив голос, – но, опять же, нужно быть снисходительными.

Джентльмен кивнул, это был элегантный, почти королевский жест, учитывая обстоятельства.

– Добро пожаловать в нашу маленькую семью, миссис Стокер.

К моему удивлению, его голос оказался мелодичным, глубоким и звучным.

– Спасибо, мистер…

– Пожалуйста, зовите меня Леопольд. Мы здесь обходимся без церемоний, – вежливо сказал он.

Профессор заговорил снова.

– Это Колоссо, – сообщил он мне, указав пальцем на огромного мужчину, который протянул руку, чтобы пожать мою. Его ладонь была более чем в два раза больше моей, и я ощутила себя ребенком, когда он осторожно коснулся моих пальцев.

– Добро пожаловать, – сказал он глухим голосом, с явным итальянским акцентом. Он приветствовал меня достаточно сердечно, но на Стокера бросил взгляд, полный неприкрытой ненависти.

Не успела я задуматься о возможной причине такого отношения, как послышалась новая мелодия, сложная и манящая, уговаривающая и соблазняющая, и в голове сразу начали роиться неподобающие мысли. Колокольчики на пологе шатра мягко зазвенели, и внутрь проскользнула женщина. На ней был длинный шелковый халат с восточными мотивами, когда она двигалась, рукава доставали до пола; на ногах – миниатюрные домашние туфли из позолоченной кожи, с завернутыми вверх носами. Волосы черные, как у меня, но заплетены в сложные ряды крошечных косичек, достававших до туго перетянутой талии. Глаза темные, непроницаемые, движения изящные. В этот момент я почувствовала себя англичанкой до мозга костей и осознала практичность своего наряда, подходящего для любой ситуации.

– Саломея, – ласково произнес профессор.

Тут я заметила, что лицо мистера Стокера неожиданно приобрело темно-красный оттенок, и испугалась, что его сейчас хватит удар. Я быстро шагнула вперед и протянула руку.

– Вероника Стокер, – строго сказала я.

Улыбка коснулась уголков ее губ. Она серьезно пожала мне руку.

– Да, я слышала, что Стокер к нам вернулся. С женой, – добавила она. Это было сделано мастерски. В одном предложении ей удалось выразить любопытство и недоверие, но так элегантно, что было совершенно очевидно: она считает это событие потрясающей шуткой.

Мистер Стокер крепко сжал мою руку в своей.

– Саломея, – только и сказал он.

Она подалась вперед и поцеловала меня в обе щеки, оставив после себя шлейф мускусного аромата. Он напомнил мне запах увядающих цветов, перезрелых, чувственных и дурманящих.

– Добро пожаловать, дорогая.

Менее умная женщина поцеловала бы и мистера Стокера, но она этого не сделала. Она только бросила на него пристальный взгляд, будто подумав о такой возможности и отвергнув ее. Затем ослепительно улыбнулась и ушла, грациозно пригнувшись при выходе из шатра. Стокер стоял весь в испарине.

– Наша главная танцовщица, – объяснил профессор. – А теперь познакомьтесь с моим братом Отто.

Он махнул рукой в сторону мужчины, с которым был соединен, и из его инструмента вновь полилась та мягкая и тоскующая мелодия, которую он исполнял, когда мы пришли. Затем Отто прервал свою музыку, вежливо наклонил голову в знак приветствия и заиграл приятную вещицу Шопена.

Я поклонилась в ответ.

– Как поживаете, Отто?

Профессор нетерпеливо взмахнул рукой.

– Не обращайте на него внимания, дорогая. Он просто надоедливый парень. Всегда молчит и общается только при помощи своей музыки. Со временем вы научитесь ее трактовать.

Он повернулся к мистеру Стокеру, который вытер платком пот со лба и, казалось, наконец пришел в себя.