Подобную барку и заприметил ближе к полудню Олексаха — как раз его очередь была дежурить, покуда остальные отсыпались в лугах, среди колокольчиков и лопухов.

— Джон, Джон! Подъем! Поговори с баркой на своем, на аглицком! Уплывет же! Джон!

— Эй! Эй, парень! — выбегая к самой воде, во всю глотку заорал Джон уже в корму. — Заработать хочешь?! Возьми до Виндзора. Ну, что ты вылупился?! Работай шестом, причаливай!

Здоровенный «эй, парень» с шестом отозвался:

— Я-то хоть сейчас. Да вот как хозяин на то посмотрит?

— А где хозяин-то?

— В Рединге.

— Хо! Так он и не увидит. А ты заработаешь!

— Я то бы… Да вон эти… — «эй, парень» кивнул на пару своих спутников, орудующих шестами с правого и левого борта.

— И эти тоже заработают! Эй, парни, вам не хочется прикупить что-нибудь своим девчонкам в Виндзоре?! Как, согласны? По четверти фунта каждому!

— По четвертаку?! А не обманешь?

— Чтоб я сдох! Порази меня копьем святой Георгий!

— О!.. Но — только до Виндзора.

В Виндзоре они оказались к вечеру. Этот городишко в графстве Беркшир был известен каждому жителю Англии. Известен в первую очередь Виндзорским замком на вершине холма, рядом с Темзой. Построенный на месте деревянного укрепления времен Вильгельма Завоевателя, он охранял западные подступы к Лондону.

Здесь родился знаменитый король Эдуард Третий, очень любивший бывать в замке и постоянно его перестраивающий. Однажды на балу в замке одна из дам, красавица Джоанна Кентская, графиня Солсбери, танцуя, потеряла с ноги голубую подвязку. (Это ж как надо было танцевать? С криком «Даешь рок-н-ролл!» конем скакать, не иначе!) Пикантная деталь женского туалета попалась на глаза Эдуарду, который со словами «Стыд тому, кто об этом плохо думает!» тут же привязал ее себе под коленку. Старый извращенец! Мало того! С тех пор Эдуард утвердил новый рыцарский орден, Орден Подвязки, покровителем которого считается святой Георгий.

Кстати, та неугомонная плясунья Джоанна вскоре вышла замуж за королевского сына, тоже Эдуарда, прозванного Черным Принцем за цвет своих любимых доспехов, которые, по словам завистников, когда-то были белыми, но вот немножко запачкались с течением времени.

И тот и другой — и король Эдуард Третий, и его сын, Эдуард Черный Принц, — немало крови попортили французам во время Столетней войны. Знаменитая битва при Креси, в которой погиб цвет французского рыцарства, — их работа.

Все это поведал новгородцам их проводник Джон, пока лежали кверху пузом на барке с сеном, медленно продвигающейся вниз по течению Темзы.

В Виндзоре причалили чуть ниже пристани. Интересно, добралась ли уже сюда весть о королевских преступниках-иностранцах? Надо сказать, приметы были переданы точно — хоть вообще в людных местах не показывайся!

Вот и в Виндзоре тоже. Вернувшийся с разведки Джон с горечью покачал головой. В принципе, уж он-то мог давно всех бросить да смотать куда-нибудь. Однако нет. Честно выполнял условия договора — довести до устья Темзы, в крайнем случае — до Сити или Тауэра, что в славном городе Лондоне. Может, его удерживали деньги: пять соверенов — довольно много, а пока Олег Иваныч заплатил авансом только два. А может — и это вернее — имел ушлый Джон планы на Новгород. Знал он новгородцев неплохо. Зря, что ли, столько времени провел в ганзейской конторе?! Как только его, англичанина, туда взяли, интересно! А как, Джон?

— Я был женат на дочке любекского олдермена, — грустно пояснил Джон. — Хорошая была женщина, Марта. Умерла пять лет назад от черной смерти, Царство ей Небесное.

Все разом перекрестились.

Они выбрались из Виндзора вполне удачно — на угольной барке. Черные от угольной пыли, новгородцы уже через час пути ничем не отличались от углежогов. Мимо тянулись низкие, покрытые ивами берега, какие-то строения, замки, аббатства.

Все больше становилось судов — как крупных, так и совсем мелких.

Впереди замаячили зубчатые стены Тауэра — крепости на небольшом холмике — с четырьмя двухэтажными башенками по углам. Удачное месторасположение — к востоку от главной части Лондона, от Сити, позволяло крепости контролировать практически все устье Темзы, забитое многочисленными судами.

Остались позади, за излучиной Темзы, белесые стены Вестминстерского аббатства.

Открывающийся глазам город казался огромным. Да и был таким. Зубчатые стены Тауэра, узкие улочки Сити сливались в одну бесконечную полосу, сопровождаемую криками лоцманов, руганью торговцев и скабрезными матросскими песенками, доносящимися из пивных, которых в лондонском порту было великое множество.

Как раз возле одной такой, у затрапезного причала, покачивался на волнах приземистый одномачтовый корабль с восьмиконечным крестом Ливонского ордена на флаге. Обводы корабля показались Олегу Иванычу знакомыми. Как и пьяные, горланящие немецкие песни матросы. Углевозы разворачивали барку прямо к этому кораблю. И пристали прямо к борту, словно взяли на абордаж. После чего их главный — высокий угрюмый мужик в капюшоне — посоветовал пассажирам быстрее расплачиваться и проваливать с Богом.

— Прямо через тот корабль и пройдете… — угрюмый кивнул на качающуюся палубу ливонского судна.

— Видишь крест на флаге, Иваныч? — сказал глазастый Гришаня, уже вполне оправившийся от простуды. — Орденские немцы. Может, подбросят? Хотя бы до Нарвы, а?

Олег Иваныч и сам уже про это подумал. Правда, не нравились ему какие-то тайные дела орденцев с углежогами. Ладно, рискнем.

— Эй, парень! — по-немецки обратился он к пробегавшему мимо матросу. — Что это за судно и где сыскать капитана?

— Капитана? — не весьма любезно отозвался матрос. — Он приказал не пускать на «Пленитель» ни одного постороннего человека. А капитан наш строг. Так что проваливайте!

— Куда не пускать? На какой пленитель?

— «Пленитель Бурь». Так называется судно.

«Пленитель Бурь»? Олег Иваныч вдруг громко захохотал, утирая рукавом слезы:

— Случаем, не из Нарвы?

— Допустим. А тебе что за дело?

— А капитаном по-прежнему Эрик? Эрик Свенсон?

— Ну, Эрик. Ну?

— А где ж ты друг, мой старый друг! Засыхает плавленый сырок! — немузыкально прогундосил Олег Иваныч по-русски.

— Чего-чего?

— Ничего-ничего. Так, полагаю, капитан Эрик должен быть в ближайшей корчме?

— Кто это такие, Вильмар? — выглянул из трюма хмурый боцман, приземистый толстяк. — Пусть убираются к дьяволу или сейчас выкинем в реку.

— Говорят, что друзья капитана.

— У нашего капитана нет здесь никаких друзей, кроме стен во-он того паба. Там его и найдете, если друзья. А теперь — проваливайте.

В паб они пришли вовремя.