наверняка посоветует ему всё отрицать, обнадежит его, пообещает найти самого лучшего адвоката. Такого подарка Новоковский не собирался Руслану преподносить.

Имаев-старший окончательно сник от такого ответа – он понял, что здесь больше нечего ловить. Упоминать про деньги нечего было и думать – директор рынка был далеко не глуп и не собирался так подставляться. Пришлось ему распрощаться со следователем и убираться восвояси ни с чем.

Глава 11

Краткий миг торжества над самоуверенным торгашом не принес Новоковскому никакой радости. Дело пока застыло в мертвой точке. Прошел день, прошел и второй, Руслан упорно молчал, а ведь уже приближалось «время икс» – трое суток пребывания в изоляторе подходили к концу. Всё это время Новоковский анализировал ситуацию. Он знал, что доказательств у него действительно маловато. Да и Лера сейчас ничем не могла помочь – она лежала в больнице, и организовать ей очную ставку с Русланом Новоковский пока не мог. Новоковский прекрасно понимал, что ему позарез нужны показания самого Руслана. Правда, были еще эти двое парней, чьи паспорта нашли на квартире у Руслана. Довольно быстро удалось выяснить, что они действительно служат в военной части в Сосновке, под Питером, – Руслан не соврал. Он, видимо, решил следовать разумной тактике, которая заключается в том, чтобы не врать там, где в этом нет необходимости, чтобы не запутаться.

Но солдат, в любом случае, пока рано было трогать. Ведь если его подозрения подтвердятся и здесь действительно окажутся замешаны военнослужащие, то Новоковскому придется вообще отказаться от ведения этого дела и сразу передать его военному прокурору, а такой вариант развития событий его не устраивал – он считал своим долгом довести следствие до конца, так чтобы Руслан получил по заслугам.

Так сидел себе Сергей Александрович, размышлял обо всем этом, и всё тяжелее становилось у него на душе. Похоже, запланированный блицкриг не удался. Новоковского обескураживало то, что он больше ничего пока не может сделать и успех расследования сейчас полностью зависит от психологического состояния Руслана – надумает ли он говорить или будет по-прежнему молчать.

На исходе третьего дня Новоковский с Женей сидели угрюмые – особенно переживала неопытная Женя, она просто места себе не находила. Она видела, как расстроен ее шеф, и не знала, чем ему помочь. Кроме всего прочего ей еще очень было жаль Леру. Она была с ней в больнице, когда это случилось, заходила к ней и на следующий день и видела ее – бледную, исхудавшую, с зеленоватыми синяками под глазами, совершенно подавленную тем, что произошло. Женя была не таким уж ребенком, как думал Новоковский. Она догадывалась о чувствах Леры, которая уже очень давно хотела ребенка и теперь, потеряв его, больше не верила в себя. Лере казалось, что она упустила свой последний шанс. На ранимую Женю всё это произвело огромное впечатление, и она вынесла из больницы столько зла на Руслана, что, если бы сейчас ей предложили, например, подсунуть ему булочку с ядом, она бы не задумываясь согласилась.

Новоковский же, конечно, мыслил более рационально, и хоть очень переживал, но подсознательно чувствовал, что Руслан всё равно расколется. Ближе к концу рабочего дня к ним заглянул Савин и, заметив их подавленное состояние, решил немножко растормошить коллег забавной историей, сегодня с ним приключившейся. Его вообще постоянно преследовали разные чудеса: то какая-то дамочка придет на допрос, а потом оказывалось, что она родилась и жила в этом самом доме, где сейчас находится прокуратура, то в банке на бэйджике охранника прочитает девичью фамилию своей матери и, поговорив с ним, выяснит, что они дальние родственники. Вот и сейчас речь шла о каком-то совпадении.

– Представляете, сижу сегодня спокойно в кабинете, занимаюсь своими делами, – распространялся Савин. – Вдруг заходит ко мне какой-то дедушка, здоровается, садится напротив и ничего больше не говорит, а только смотрит на меня так внимательно. Я ему говорю: «В чем дело?» А он отвечает: «Дайте я на вас посмотрю». Я просто обалдел от такой фамильярности, говорю: «Зачем?» А он мне: «Так ведь я тоже Савин, проходил мимо кабинета, дай, думаю, зайду – а вдруг родственник?» Ну, в общем, разговорились. Оказывается, он ходит по инстанциям с какой-то жалобой, сам фронтовик, председатель районного совета ветеранов. Тоже с Поволжья, как и я. Я стал расспрашивать точнее, откуда, и надо же – мы с ним родом из одного города! Потом начинает рассказывать о родных: кто такие, чем занимались. И тут выясняются совсем удивительные вещи: в конце девятнадцатого века его родственники торговали солью, ездили с двоюродными братьями в один соседний городок. Я как услышал это, сразу вспомнил рассказы бабушки о том, что прадед ездил туда со своими двоюродными братьями закупать соль. Дедуля-то и вправду оказался мой родственник. И вот как встретились!

Новоковский рассеянно слушал рассказ Савина, история действительно показалась ему любопытной, но сейчас ему было не до того. Савин наконец это понял и вернулся к тому, что так всех беспокоило.

– Ну что, Сергей, как ваш Руслан, всё молчит?

– Молчит, – неохотно отозвался Новоковский.

– Смотри, нам этого Руслана обязательно надо прижать. Ведь какое дело! Сотрудник ОБНОНа торгует наркотиками – такого на моей памяти не было. Нам его теперь никак нельзя упустить. – Савин, казалось, был гораздо больше озабочен репутацией прокуратуры, чем собственно обстоятельствами дела и человеческими судьбами. – Да и Скворец этим делом сильно интересуется, держит под своим контролем, – веско добавил он. Скворцом они между собой называли прокурора, Скворцова Николая Андреевича.

– Что же теперь будет, Юрий Геннадьевич? – подняла на него свои огромные темно-серые глаза Женя. Она еще не успела набраться профессионального цинизма и всерьез переживала из-за каждой мелочи.

– Да ничего не будет, – спокойно ответил Савин. Он хоть и любил поиронизировать, но в трудную минуту никогда не паниковал и всегда был готов поддержать боевой дух товарищей. – Продлим ему срок содержания в изоляторе до десяти дней. Жаль только, что время уходит.

С этими словами он встал и собрался уже было уходить, как вдруг дверь в кабинет Новоковского открылась и на пороге выросла долговязая фигура охранника из изолятора, который коротко объявил, что задержанный Имаев просит встречи со следователем.

***

Непросто описать все те метаморфозы, которые произошли в сознании Руслана, пока он сидел свои трое суток в изоляторе. Снова оказавшись в камере после разговора с Новоковским с глазу на глаз, он первое время всё еще храбрился, успокаивал себя тем, что следователь наверняка специально сгустил краски, чтобы запугать его и заставить во всем признаться. От