Она задумчиво повертела бокал в руках. Затем ответила:

— По-моему, он неплохой, совсем неплохой управленец. Если у него и есть слабое место, то это его отношения с людьми. Он, как правило, добивается поставленной цели, но в основном через страх, а не через верность делу.

— Лично мне всегда казалось, такой подход только вредит.

— Не похоже. Впрочем, есть и кое-что еще... — Джоан улыбнулась. — Хотя все слишком неясно, чтобы говорить об этом.

— Иногда догадки ценнее решений.

— Геван, как только Мотлинг здесь появился, я прочитала о нем все, что смогла. Чем он занимался, где и кем работал... Оказывается, у него были должности куда больше этой, Геван.

Великолепная профессиональная репутация. Чем, интересно, ему так понравилась «Дин продактс» — просто непонятно. Что его здесь привлекает? Впрочем, боюсь, я залезаю не совсем в свою область, и вам это прекрасно известно.

— Не уверен. Послушай, если бы ты вдруг оказалась на моем месте, то... то поддержала бы Грэнби?

— Нет.

— Значит, Мотлинга? Несмотря даже на то, что ты о нем думаешь?

— Нет, Геван. Ни того ни другого. Мистер Грэнби финансист, а заводу нужен прежде всего производственник. Ему это тоже хорошо известно, так что я никак его не предаю.

— Тогда кто?

Она постучала концом сигареты по тыльной стороне ладони и совершенно спокойным голосом сказала:

— Вы, конечно.

— Минутку, минутку...

— Грэнби с превеликим удовольствием отдаст вам все свои голоса, Геван.

— Но у меня нет и десятой доли опыта Мотлинга. Кроме того, я вот уже четыре года не делал ничего подобного. Точнее говоря, вообще ничего не делал.

— Я вот уже года два как не плаваю, но, полагаю, вряд ли утону, если вдруг окажусь в воде. Мне кажется, у вас долг не только и не столько перед самим собой, Геван, сколько перед компанией вашей семьи!

— Послушай, ты, случайно, не забыла, почему мне пришлось отсюда уехать? — сердито, чуть ли не гневно спросил я.

— Да нет, Геван, все это помнят. Ваш брат увел у вас любимую девушку, и вы решили погромче хлопнуть дверью.

— Господи, Джоан, в твоем изложении это выглядит совсем как поступок обиженного недоросля.

— А разве нет? Ну хотя бы чуть-чуть?

— Моя личная жизнь не подлежит обсуждению!

В ее глазах промелькнул немой укор, и мне стало вдруг стыдно за то, что, сам того не желая, я обидел ее.

— Вы ведь сами попросили меня высказать мое мнение, Геван.

— Да, понятно, конечно, но...

— Высказать мнение и при этом, вольно или невольно, не затронуть чего-нибудь личного? Простите, если случайно задела ваши чувства. Хотя все равно считаю, что ваши отношения с Ники важны и сейчас, поскольку будут оказывать самое прямое воздействие на дальнейшее развитие событий в компании.

Я в упор посмотрел ей прямо в глаза, но она не отвела их. Даже не моргнула.

— Ладно, Перри, извини. Я действительно сам попросил тебя высказать твое мнение и услышал его. Спасибо.

Она тепло улыбнулась:

— Послушайте, Геван, мне совсем не хотелось бы испытывать судьбу, но все-таки... вы по-прежнему относитесь к ней как тогда?

— Честно говоря, не знаю. Когда я сюда ехал, то мной владело только одно желание — ее ненавидеть. Хотя, наверное, это все-таки слишком сильное слово. Затем увидел ее, и все будто вернулось. Совсем как тогда вначале... в самом начале. Увлечение, желание, страсть... Все как прежде.

Я жестом подозвал официанта, заказал еще выпить. Бросив взгляд в сторону Джоан, заметил, что лицо ее болезненно скривилось.

— Я ненавидела ее, Геван. Причем для меня это слишком мягкое слово.

— Ты? За что?

Она отвела глаза в сторону:

— Наверное, вполне обычная вещь. По уши влюбиться в своего первого большого босса! Детское увлечение. Роскошный офис, милые улыбки... Господи, я была так молода, Геван. Если бы вы тогда попросили меня выпрыгнуть в окно, я не стала бы даже ждать, пока его откроют. Затем, когда вы устроили ее на работу и начали с ней встречаться, все знали об этом. Мне было больно видеть все это, но я убеждала себя, что так и положено. Рано или поздно она все равно вам надоест, так что нечего переживать. Надо просто смириться и ждать. Это было очень заметно, Геван. Мои чувства, переживания, ну и все прочее...

— Мне казалось, ты просто довольно неуклюжа, часто краснеешь, сшибаешь все вокруг, но такое мне даже не приходило в голову.

— А мне казалось, это было написано на моем лице. И что вас это очень забавляет. Что-то вроде бесплатного развлечения. Может, со смехом рассказываете друзьям о влюбившейся в вас молоденькой глупенькой секретарше.

— Нет, не было. И совсем не забавляло. Да и в любом случае я бы даже и не подумал ни с кем этим делиться. Тем более для развлечения. Даже бесплатного.

Она, согнув в локте руку, положила подбородок на кулак.

— А знаете, у меня все было продумано заранее. Настоящий сценарий. Просто гениальный, во всяком случае, как мне тогда казалось. Когда-нибудь вы неизбежно остановите на мне свой взгляд, я имею в виду настоящий взгляд, и обратите внимание, что буквально рядом с вами такая красота и очарование, а вы настолько слепы, что даже не замечаете этого. Затем вы произнесете торжественную речь, и мы, обнявшись, пойдем навстречу рассвету...

— Перри, но я никогда не...

— Я тогда была просто маленьким несмышленышем, Геван. И каждый вечер молилась, чтобы завтра наступил тот самый день. А он все не приходил и не приходил. Когда я услышала о вашей помолвке, то, поверьте, чуть не умерла. Жуткая зима и весна. Помните, вы часто задавали мне всякие глупые вопросы... ну о всяких там девчоночьих делах? О том, какие цвета они предпочитают, что любят носить... Я знала, вы покупаете ей разные вещи, но все равно продолжала надеяться, что рано или поздно все это закончится. Потом Господь услышал мои мольбы. Я будто родилась заново. Лежала в постели и хохотала от счастья. Будто на моем небе снова взошло солнце. Но затем вы вдруг уехали.

— И ты спокойно пережила это?

— Да, но только далеко не так быстро, Геван. Я написала вам по меньшей мере писем пятьдесят и порвала их. Серьезно думала убежать к вам. Интересно, а как, собственно, такие увлечения проходят? Лично я, честно говоря, до сих пор не знаю. Наверное, для этого надо сначала увидеть много обнадеживающих снов, вдоволь нагуляться под проливным дождем, выплакать много слез в подушки, чтобы как-нибудь утром понять — наконец-то этот долгожданный день наступил, все, славу богу, закончилось. Совсем как в романе: в последней главе героиня понимает, какой глупой она была. Частично в этом есть и ваша вина, Геван. Вам не следовало быть со мной таким милым и обходительным, когда мне было так мало лет. Таким терпеливым, все понимающим. Знаете, я тогда просто физически обмирала, услышав, что вы вызываете меня к себе в кабинет.