А вчера все было так хорошо…

Или не было?

Ведь секса не случилось. И то, что казалось хорошим предзнаменованием утром, после всех этих новостей стало выглядеть… Чем? Доказательством?

Ну же, Лара, договаривай… доказательством чего? Измены? Тебе просто страшно об этом подумать, правда?

Но вчера ничего не случилось… и он везде ходит один… и, конечно, ему надоело смотреть на твое вечно скорбное лицо…

Нет, это ерунда, просто выдумки… ОН не может так поступить. Ведь у нас была любовь.

Ключевое слово – БЫЛА.

Уже смеркалось, когда Лара покинула квартиру и спустилась на стоянку.

Но сначала она позвонила Нине Покровской, которая тоже писала об одиноких выходах мужа.

– Я видела статью, – начала Лара сразу. – Почему ты это написала?

– Я тебя обидела? Прости, не хотела.

– Нет, не обидела. Просто могла бы спросить напрямую, правда?

– Я не догадалась, еще раз прости. В следующий раз так и сделаю.

– Договорились. – Лара отключилась.

Как же она их всех ненавидела! Этих лживых, ухоженных, сладко говорящих сучек, которых никогда не мучит совесть.

Лара каталась по Москве, громко включив музыку и стараясь привести свои мысли в порядок. А потом начал звонить телефон. Муж. Наверняка они с Катей уже дома. Лара не стала отвечать.

Она не знала, сколько правды в этих прочитанных за день статьях. И есть ли там вообще правда. Но разговаривать с мужем, а тем более видеть его – она сейчас не могла.

Сбросив звонок, Лара вышла на набережную. Вода в реке была такая темная, как и ее душевное состояние.

1

Август начался с дождей, неожиданно похолодало, чему Виктор Викторович оказался даже рад. Стало легче дышать, исчезла духота.

Он открыл дверь ресторана и вошел внутрь. Все уже было готово к съемке. Фотографии Платона Кедрова в интерьере станут дополнением к статье, которая выйдет в новом номере «Светской Москвы».

Платон в костюме от «Армани» сидел за столиком. Перед ним находились чашка кофе и свернутая газета – реквизит, призванный придать нужную атмосферу будущим фотографиям. Ассистенты колдовали над светом. Нина Покровская, которой необязательно было присутствовать здесь, расположилась за соседним столиком и пила капучино.

– Добрый день, – приветствовал Платона Виктор Викторович.

Тот привстал и вытянул руку. Мужчины обменялись рукопожатиями.

– Здравствуйте, Виктор Викторович, и вы тут.

– Я, честно говоря, заглянул на несколько минут, хотел удостовериться, что все в порядке.

– Все в полном порядке.

Виктор Викторович довольно кивнул.

– Не буду вам мешать.

После этих слов он подошел к фотографу еще раз уточнить сроки, а затем направился к столику Нины.

Сказать по правде, ему тоже необязательно было здесь находиться. Мастер знал свое дело, и Новиков был уверен, что все получится по высшему разряду. Но тем не менее захотел лично понаблюдать за ходом съемки, хотя бы за ее началом. Платон Кедров – не рядовой клиент, и Виктор Викторович своим визитом постарался показать, насколько издание ценит такого рода заказы.

Ресторан выбрали небольшой, но элитный. Он затерялся в одном из переулков между Старым и Новым Арбатом. Виктор Викторович окинул взглядом изысканность обстановки, добротные уютные кресла, темное дерево, мраморные столешницы, композиции из живых цветов. В воздухе витал вкусный запах кофе.

– Ты что здесь делаешь? – поинтересовался он у Нины, присаживаясь рядом.

– Контролирую ситуацию, – улыбнулась она. – Здравствуйте, Виктор Викторович.

Новиков едва слышно хмыкнул. Контролирует она.

– Что с интервью?

– Основной круг вопросов мы обсудили, после съемки договорились побеседовать. Я сделаю запись на диктофон, потом перепишу, вычищу, отредактирую и направлю на согласование нашему заказчику. Все как обычно.

Новиков в ответ кивнул головой. Похоже, и правда контролирует – ведет клиента от и до. Одета подобающе – жакет, шелковая блузка в бледных цветах, из украшений только серьги. Деловой стиль с налетом светского шика.

По стеклам окон забарабанило. Снова пошел дождь.

К Виктору Викторовичу приблизился официант и предложил напитки. Он заказал кофе.

Съемка началась. Щелкала камера, звучали скупые команды фотографа:

– Голову повернуть чуть влево, хорошо. – Щелк. – Теперь посмотрите на меня, отлично. – Щелк. – Возьмите в руки газету. – Щелк…

Официант принес американо и поставил перед Новиковым.

Дождевые капли на окнах соединялись в узкие дорожки и стекали вниз. На улице непогода, а внутри ресторана – тепло и уютно.

Открылась входная дверь, в зал вошла женщина, складывая на ходу яркий клетчатый зонт.

Женщина была в годах, но прекрасно выглядела. Подтянутая, в легком бежевом плаще и туфлях-лодочках, посетительница источала то, что называется «порода». Неважно какая: приобретенная или врожденная.

Новиков забыл про кофе, он любовался женщиной. Это было уже забытое чувство.

Когда в твоей жизни перебор красивых мордашек и люксовых тряпок, лиц и фигур, перекроенных пластическими хирургами, естественное лицо невольно становится редкостью.

К гостье подошел метрдотель и что-то начал говорить, женщина спрашивать. Со своего места Виктору Викторовичу не был слышен разговор, только интонация. Видимо, сотрудник объяснял, что ресторан временно закрыт, потому что гостья кивнула головой, развернулась и, слегка встряхнув зонтик, вышла в дождь.

На полу остался лежать клетчатый чехол, который она случайно обронила.

Новиков вдруг понял, что хочет познакомиться с этой женщиной. Он даже вспомнить не мог, когда в последний раз хотел познакомиться сам. Обычно страстно желали познакомиться с ним, всеми правдами и неправдами.

Виктор Викторович поднялся со своего места и, бросив Нине: «Расплатись за мой кофе», направился к двери, взмахом руки прощаясь на ходу с Платоном. Новиков боялся упустить незнакомку. Если она на машине, то потеряет точно.

Метрдотель уже поднял чехол, Виктор Викторович со словами:

– Позвольте, – взял его у мужчины и тоже вышел в дождь.

Его машина стояла поблизости, незнакомка направлялась к Старому Арбату.