Брат Инэ кивнул, дернув головой.

— Вы были личным слугой Вигхарда?

— Requiescat in расе![5]— благочестиво произнес брат Инэ и преклонил колени. — Да, я служил покойному архиепископу. На самом деле, я скорее был его наперсником.

— Вы из Кента?

Эадульф откинулся на спинку стула, решив предоставить все расспросы Фидельме.

— Да, — на скорбном лице словно бы промелькнула гордость. Но только на мгновение. — Мой отец был керлом в доме короля Эадбальда, а брат сейчас при дворе Эорсенберта, нынешнего короля.

— Слугой, — пояснил Эадульф на случай, если Фидельминого знания саксонского языка не хватило. — Керл — это человек, прислуживающий в доме.

— Как давно вы служите Христу? — Фидельма снова обратилась к брату Инэ.

— Отец отдал меня в Кентерберийскую обитель, когда архиепископом был Гонорий. Мне было тогда десять лет, и меня воспитали в служении Господу.

Фидельма была наслышана о странном обычае саксов отдавать детей в услужение в монастыри.

— А как долго вы были в услужении у Вигхарда?

— Двадцать лет. Я стал его слугой, когда его назначили секретарем при епископе Итамаре Рочестерском.

— Итамар — это первый кентский священник, которому довелось стать епископом, через пятьдесят лет после того, как Августин принес в Кент христианство, — объяснил Эадульф.

Фидельма промолчала, а брат Инэ кивнул в подтверждение.

— Это было в тот же год, когда пикты напали на северное побережье и погибла вся семья Вигхарда. Когда покойный архиепископ был еще скромным священником, у него была жена и двое детей. После их гибели он целиком посвятил себя делу церкви и десять лет служил Итамару. Когда умер Гонорий, и Деусдедит стал первым саксонским архиепископом Кентербери, он выбрал Вигхарда секретарем, и мы переехали из Рочестера в Кентербери. И с тех пор я не покидал Вигхарда.

— Стало быть, вы знали его очень долго.

Инэ кивнул.

— Вы помните, чтобы у Вигхарда были какие-либо враги?

Инэ нахмурился, украдкой покосился на Эадульфа и снова опустил глаза. Казалось, он ищет подобающие слова.

— Вигхард был сторонником римской веры, и соответственно, к нему были враждебно настроены…

Он не закончил, и Фидельма устало улыбнулась.

— Вы собирались сказать — те, кто придерживается устава Колума Килле, как, например, я?

Брат Инэ беспомощно пожал плечами.

— Других врагов у него не было? — настаивала Фидельма.

Угрюмый монах поднял на нее темные глаза и снова пожал плечами.

— Таких, кто мог бы пойти на убийство, — нет.

Фидельма словно не заметила намека.

— Поговорим о том, что было в ночь убийства. Брат Инэ, вы, как личный слуга Вигхарда, помогали ли ему обычно в приготовлениях ко сну?

— Да.

— Но не той ночью?

Брат Инэ нахмурился, на лице отразилось тень подозрения.

— Откуда… — начал он.

Фидельма нетерпеливым жестом остановила его.

— Спальня была не приготовлена, покрывала не сняты. Элементарная дедукция. Скажите мне, когда вы в последний раз видели Вигхарда живым?

Брат Инэ откинулся на спинку стула и задумался.

— Я пошел в покои Вигхарда за два часа до полунощного Ангелуса.

— А где находится ваша комната?

— Рядом с комнатой брата Эадульфа, которая расположена точно напротив комнат архиепископа.

То же самое сказал и Эадульф, но лишний раз спросить не повредит.

— Значит, вам достаточно было пересечь коридор, чтобы попасть к Вигхарду?

— Да.

— Продолжайте. — Фидельма откинулась на спинку стула и внимательно смотрела на монаха.

Брат Инэ снова задумался.

— Да, я пошел в комнаты Вигхарда, как и всегда в это время. Как вы уже сами поняли, в мои обязанности входило приготовить опочивальню и позаботиться о том, чтобы у Вигхарда было все, что он пожелает для сна.

— За два часа до Ангелуса — это рановато, не так ли? Вигхард всегда ложился так рано?

— Здешний климат был тяжел для него, и архиепископ вставал до рассвета, чтобы работать, пока еще прохладно. Так что с тех пор, как он сюда прибыл, у него появилась привычка рано вставать и рано ложиться.

Фидельма глянула на Эадульфа, ожидая от него подтверждения как от секретаря Вигхарда, и тот кивнул.

— Стало быть, вы пошли приготовить его ложе? — подсказала Фидельма.

— Казалось, что архиепископ был… — Инэ снова задумался, подбирая подходящее слово, — чем-то обеспокоен. Он сказал мне, что в этот вечер не нуждается в моих услугах.

— Он как-нибудь объяснил это?

— Нет, разве что… — Инэ замялся, моргая, словно вглядывался в какое-то смутное воспоминание. — Он сказал, что у него еще есть дела и нужно с кем-то встретиться. И что он сам расстелет постель, когда будет нужно.

Фидельма вопросительно подняла на него взгляд.

— Встретиться с кем-то? А это не показалось вам странным, если, как вы говорите, он привык рано ложиться спать?

— Нет. Я просто решил, что у него появились еще какие-то дела и он будет обсуждать их со своим секретарем, братом Эадульфом, например, готовиться к сегодняшнему приему у Его Святейшества. Вигхард был человек простой и часто сам себя обслуживал.

— Итак, вы говорите, что Вигхард ожидал посетителя, несмотря на поздний час и на его привычку ложиться рано?

Брат Инэ снова посмотрел на Эадульфа.

— Он ведь наверняка говорил об этом вам, брат?

Эадульф отрицательно покачал головой.

— Я ничего не знал о том, что Вигхард кого-то ждал. Точно не меня. В тот вечер меня не было во дворце, и, когда я вернулся, он уже был мертв.

— Когда Вигхард сказал вам, что может обойтись без вас, вы вернулись в свою комнату? — продолжила Фидельма, обращаясь к Инэ.

— Да. Я вышел из комнат Вигхарда, закрыл за собой дверь и пошел к себе. И после полуночи меня разбудил шум, я вышел, увидел, что в коридоре толпятся стражники, и мне сказали, что Вигхард убит.

— Вы заснули сразу, когда ушли от Вигхарда?

— Да. Крепким сном.

— Похоже, что вы были последним, кто видел и говорил с Вигхардом до его смерти, — задумчиво отметил Эадульф.

Подбородок брата Инэ резко приподнялся.

— Не считая убийцы, — произнес он со значением.

Фидельма умиротворяюще улыбнулась.