– Простите за беспокойство, но не могли бы вы мне помочь?

– Что, заблудились? – догадалась я.

Но оказалось, что я была не права, потому что он сказал:

– Нет, я не дачу чью-нибудь ищу.

– Хотите снять? – спросила я. – Так у нас здесь никто не сдает.

– И не это, – покачал головой он и, достав из барсетки визитку, протянул ее мне.

– Николай Николаевич Харитонов, – прочитала я вслух. – Директор частного конезавода «Вымпел».

– Так точно! – подтвердил он. – Мы здесь неподалеку от вас находимся.

– И чем же я могу вам помочь? – удивилась я.

– Видите ли, я ищу пропавшего жеребца, – пояснил он и тут же поправился: – Точнее, украденного.

– Цыгане? – спросила я. – Ну, тогда ищи-свищи! Только странно, откуда они взялись, я не слышала, чтобы они у нас здесь где-то в окрестностях обретались.

– Не совсем так, – покачал головой он. – Но это длинная история.

– Тогда заходите! – предложила я, распахивая калитку.

Мы прошли в сад, устроились за столом, и он начал рассказывать:

– Понимаете, у нас есть чудный жеребец орловской породы по кличке Снег, а он действительно белоснежный. В свое время он был чемпионом России, но сейчас уже не выступает, зато породистое потомство дает исправно.

– То есть вы оставили его как производителя? – уточнила я.

– Да! Причем, учитывая его родословную, очень дорогого – он не меньше полмиллиона долларов стоит.

– Да быть такого не может! – не поверила своим ушам я.

– Ну, вы и не специалист, как я понимаю, так что поверьте мне на слово, – усмехнулся он. – И вот несколько дней назад приехал к нам на конезавод какой-то богатющий араб в белоснежном бурнусе, бриллианты на пальцах, в часах и браслете такие, что глаза слепит, и начал интересоваться лошадьми. Особенно его заинтересовал Снег, и он готов был, не торгуясь, выложить за него любую сумму. Прямо-таки влюбился в него! Я позвонил хозяину, сказал ему обо всем, потом с ним этот араб поговорил...

– Ваш хозяин знает арабский? – удивилась я.

– Зачем? – вытаращился на меня Харитонов. – Этот араб вполне сносно говорил по-русски.

– Ну и что же дальше? – заинтересованно спросила я.

– Договорились они о продаже, и араб решил попробовать Снега в деле. Он поездил на нем по загону, а потом попросил дать ему возможность проехаться по пересеченной местности. Я не хотел выпускать Снега, но... – Он поморщился. – Этот араб ведь с хозяином уже договорился, вот я и не стал вмешиваться, разрешил! Араб мне оставил в залог какой-то документ и пачку долларов. Ускакал он и... – Харитонов вздохнул. – И до сих пор так и не вернулся!

– Представляю себе, что вам сказал хозяин, – покачала головой я.

– Да нет! – невесело усмехнулся он. – К счастью для вас, вы таких слов даже не знаете!

– Чем же я могу вам помочь? – сочувственно спросила я.

– Я слышал, что у вас тут в окрестностях видели белого жеребца, вот и подумал, не Снег ли это, – объяснил он. – А те доллары, которые этот чертов араб в залог оставил, хозяин распорядился отдать в виде премии тому, кто жеребца найдет.

– Знаете, я в лошадях как-то не очень разбираюсь, – пожала я плечами.

– Так, может, вы этого мерзавца видели? – спросил Харитонов и, достав из сумки какой-то документ, протянул его мне.

Все надписи там были сделаны исключительно арабской вязью, а с фотографии на меня надменно смотрело лицо смуглого бородатого брюнета в непременной «арафатке». Я долго его рассматривала, потому что у меня мелькнула мысль, а не Камаль ли это – уж очень он какой-то белой лошадью восторгался, но... Для европейца все арабы, как и китайцы, африканцы и другие не европейцы, на одно лицо, и ему трудно отличить одного человека от другого, особенно бородатого.

– Нет! – сказала я, возвращая Харитонову документ. – Я его не знаю! – Но на всякий случай спросила: – А какого именно числа этот гад украл жеребца?

– Да я этот день до конца жизни не забуду! – воскликнул он.

Оказалось, что это был тот самый день, когда утром в нашем поселке появился Камаль, а поскольку быть одновременно в двух местах он физически не мог, то получалось, что он не вор, и я успокоилась – все-таки этот несчастный вызывал во мне сочувствие.

– Тогда вы уж и на Снега нашего посмотрите, – попросил Харитонов, доставая фотографию. – Он у нас такой, что, увидев его один раз, перепутать ни с кем другим уже невозможно.

Я послушно стала рассматривать снимок, но поскольку видела я этого (или не этого) жеребца только один раз, ночью, да и внимание мое было приковано не к нему, а к наезднику, то ничего определенного сказать я не смогла – ну не рассказывать же мне было ему о пожирающем водку с шашлыками Всаднике без головы? Так и в психбольницу недолго угодить!

– Затрудняюсь сказать вам что-то определенное, – наконец ответила я, потому что решила предварительно посоветоваться с мужем – а то вдруг мы, разоткровенничавшись, себе неприятности наживем? – Но я оставлю у себя вашу визитку, и если что-нибудь узнаю или вдруг увижу где-нибудь по соседству белую лошадь, то непременно вам сообщу, а уж вы сами разбирайтесь, тот это конь или нет, – пообещала я. – Как вы правильно заметили, я не специалист.

– Но вы уже поняли, что благодарность нашего конезавода будет иметь не только словесное выражение? – напомнил он.

– Я это поняла, – заверила его я. – И вот что вам посоветую: обойдите-ка вы еще и других соседей – вдруг кто-нибудь из них что-то видел?

– За тем сюда и приехал, – ответил он.

Харитонов вышел за калитку и направился к воротам Мажора. Он довольно долго в них стучал, но хозяин не отозвался, хотя я сама недавно видела, как он заходил в дом. А с другой стороны, он же не обязан открывать незваным гостям? Как говорится: «Мой дом – моя крепость!»

И вот под насмешливыми взглядами милиционеров – нет, у этих людей определенно нет сердца! – заявление было написано. Возвращаться к Марусе без машины и покупок было равносильно самоубийству, и я тупо сидел на стуле в коридоре отделения, размышляя, как быть. Можно было заехать к маме и занять у нее денег хотя бы на продукты, а жене сказать, что машина внезапно сломалась и я отдал ее в ремонт. Идея была, конечно, трусовата, но признаваться жене вот так, сразу, что я оказался последним дураком, мне не хотелось, а там, немного погодя, можно будет выбрать подходящий случай и сказать ей правду. Главная загвоздка была в том, что до мамы нужно было еще как-то добраться, а все мои деньги были в барсетке. Пошарив по карманам, я обнаружил, что мне даже на метро не хватит, и приуныл. Выход был только один – вызывать маму сюда, а поскольку мой сотовый тоже был в сумке, то мне еще предстояло попросить у ментов разрешение воспользоваться их телефоном. Я представил себе, как будут ржать у меня за спиной, а может, и в лицо, эти парни, но другого пути выбраться отсюда не было. Я уже встал, чтобы подойти к дежурному и попросить позвонить, как из одного из кабинетов выглянул какой-то старлей и спросил: