Ничтожная часть партизан продолжила борьбу, которая едва ли не в большинстве случаев велась ими на территории сопредельных областей России и Белоруссии. Например, Сумское соединение на протяжении 1941–1942 гг. рейдировало по территории пяти областей УССР, двух областей РСФСР и трех областей БССР[160]. В Украине только две области из 25 существовавших находились под сколько-нибудь значимым влиянием партизан: Черниговская и Сумская, т. е. северо-восток страны.

Безвестный представитель немецкого МИДа отмечал осенью 1941 г.:

Оккупанты отмечали активность партизан лишь эпизодически. В частности, это делали представители карательных органов, обычно склонных преувеличивать обнаруженную опасность для демонстрации собственной значимости. Например, в докладной записке одного из функционеров полиции на имя главы СС Генриха Гиммлера о положении в рейхскомиссариате Украина на 4 марта 1942 г. отмечалось: «Террористы перешли в самых различных местах к нападению. Они не только грабят и разоряют украинские деревни, но и, благодаря их хорошему вооружению, атакуют маленькие колонны снабжения Вермахта. Особенно тяжелое положение в северных областях РКУ (т. е. в Белоруссии. — А. Г.)…»[162]

Но это были, повторим, исключения. В целом же на протяжении первого года войны в Берлин из Украины как по линии гражданской администрации, так и от представителей силовых структур, шли доклады о более или менее контролируемом тыле.

В сообщении рейхскомиссара Эриха Коха о ситуации в Украине в марте 1942 г. положение даже несколько приукрашивалось: «Генеральные комиссары единодушно сообщают об успокоительном воздействии аграрного закона (по нему подсобные земельные участки колхозников существенно увеличивались. — А. Г.). Он везде воспринят с радостью и приводит к улучшению производительности труда и радостным поставкам [натуральных налогов]. Он [аграрный закон] — действенный фактор, а также лучшее оружие против партизан, значительно уменьшающий количество сомневающихся [украинцев]»[163].

В первый год войны на территории Украины попытки советской стороны организовать масштабную партизанскую борьбу провалились.

В этих условиях четыре партизанских командира — два сотрудника НКВД УССР — Александр Сабуров и Иван Копенкин, и два представителя партсовноменклатуры — Сидор Ковпак и Алексей Федоров — указом Верховного совета СССР от 18 мая 1942 г. были удостоены высшей военной награды — Золотой звезды Героя Советского Союза.

Очевидно, что эти партизанские вожаки были отмечены не за какие-то выдающиеся успехи, а за то, что на фоне общего разгрома партизанских формирований сумели сохранить свои отряды, увеличить их численность и продолжить вести боевую деятельность.

* * *

Вкратце описав обстоятельства разгрома партизанских отрядов УССР, опишем и его причины. Сначала — характерные для всего СССР, а затем и украинскую специфику.

Несколько слов надо сказать о ситуации на фронте в 1941 г., влиявшей на состояние советских властей и населения. В исследованиях, вышедших в России после 1991 г., любой желающий сможет узнать конкретные данные о побоище, устроенном сравнительно небольшим и плохо вооруженным, но неплохо организованным Вермахтом советской бронированной армаде во второй половине 1941 г., цифры уничтоженных советских стрелковых дивизий, танков и самолетов. Здесь же приведем преувеличенно яркое — вплоть до гротеска — описание этих событий свидетелем, атаманом Тарасом «Бульбой» (Боровцом): «От Прибалтики до Черного моря происходит невиданное в истории человечества зрелище… Появляется анекдот про новое оружие Сталина — “Руки вверх!”

Только часть… фронтовых чекистов и комиссаров, если их не одолел и не перестрелял советский солдат, к своему счастью на автомобилях и награбленных конях день и ночь бегут лесами и болотами на восток. За ними лезет туча местных энкаведешников, милиционеров, секретарей и глав всех районов, обкомов, которые до этого, как мошка и пиявки, точили живую кровь из нашего народа. Лезут они, перепуганные насмерть, со своими семьями…

Их неотступно преследуют немецкие ударные части СС и Вермахта с закатанными по локти рукавами шерстяных серо-зеленых мундиров.

Одни на лбу носят череп — символ смерти, у других на ремне блестит “Гот мит унс” (“С нами бог”)… Бойцы один к одному, дубы — высокие, стройные, румяные, с чисто выбритыми лицами и светлыми челками. Они закованы в железо и сталь, а над их головами играет тьма гигантских серых птиц, которые постоянно плюют на врага градом железа и огня…

[Перед немецкой армией] шастает обстриженная под машинку, чтобы не было где прятаться вшам… голова [советского солдата], с черной, запыленной, неделями не мытой бородой, хоть еще только второй день войны. Понурая фигура, изможденное голодом и соленой рыбой лицо. В… замызганной расхристанной гимнастерке, в брезентовой обуви. Подпруга через плечо, а через другое плечо — гордость советской военной техники, автоматическая винтовка Симонова. Известна она тем, что 5–6 выстрелов из десяти идут косо, а чтобы ее поправить, опытному офицеру нужна половина дня. Сзади болтаются, ударяя по бедрам, противогаз и лопатка. Вместо военного рюкзака — крапивный мешок, к которому привязана… “фуфайка”. Там же привязан погнутый и поржавелый “котелок”…»[164]