От моего взвода после этих боев в строю осталось всего 7 человек — 8 человек погибли, остальные были ранены. Большие потери понесли и другие подразделения роты и батальона. Участь павших разделили комбат Грушников, начальник штаба Орлов и многие другие командиры. Словом, халхин-гольская победа досталась нам дорогой ценой.

Наш 4-й тяжело-бомбардировочный авиационный полк был вооружен самолетами ТБ-3. Они сыграли важную роль в боях с японскими войсками на Халхин-Голе. ТБ-3 использовались в качестве ночных бомбардировщиков, а также как военно-транспортные самолеты для доставки грузов на фронт, переброски войск и эвакуации раненых.

В ночь наши самолеты вылетели бомбить вражеские укрепления в районе Халхин-Гола. Последующие полеты совершались каждую ночь, но тактика бомбометания менялась. Вместо поотрядных вылетов вошли в практику рейсы одиночных самолетов, которые отправлялись в полет один за другим, через небольшие промежутки времени. Такое боевое применение самолетов лишало японских захватчиков покоя по ночам. Днем их позиции атаковали средние бомбардировщики других авиационных частей. Таким образом, этот процесс длился круглые сутки. Бомбардировщики благодаря такой тактике наносили тяжелые удары по врагу, держа его все время в напряжении…

Ожесточенные бои сопровождались большими потерями не только у противника, но и у нас. Потребовалось срочно эвакуировать раненых из района боевых действий. Решение этой проблемы осложнялось ввиду отсутствия железной дороги. Эвакуация могла быть осуществлена только нашими самолетами, переоборудованными в транспортные. Две наши эскадрильи, размещенные в районе Домны, выделялись для санитарно-транспортных целей. Они эвакуировали раненых из Тамцак-Булака в Читу, а из Читы в район боев перебрасывали войска, вооружение, боеприпасы, продовольствие. Другие наши подразделения продолжали ночные бомбежки вражеских позиций и скоплениям войск противника.

За время боев на Халхин-Голе самолеты ТБ-3 совершили более 500 боевых вылетов. При этом ни одного самолета не потеряли (сказалось преимущество ночных полетов), и даже не случалось аварий и катастроф. Техника работала в основном безотказно. Лишь в отдельных случаях создавались сложные условия полетов. Так, например, при эвакуации раненых из Тамцак-Булака в Читу на одном из самолетов загорелся правый средний мотор. С большим трудом пожар ликвидировали в воздухе, но мотор вышел из строя. А впереди еще половина пути. Полет продолжался на трех двигателях. Только благодаря хорошей подготовке экипажа все раненые благополучно долетели до места назначения.

Вспоминается и такой случай. Самолет вылетел на бомбежку. Бортовой техник заметил, что в двигательной системе резко повышается температура воды. Мотор мог выйти из строя. Моторы на бомбардировщиках были водяного охлаждения, а радиаторы оказались с производственным дефектом — трещинами. Имея в виду и такие обстоятельства, бортовые техники при продолжительных полетах запасались двумя-тремя бидонами воды. Такой аварийный запас был и на этом самолете.

Запасто был, но как избежать вынужденной посадки? Бортовой техник нашел нужное решение. Он доложил командиру корабля о происшедшем, попросил снизить скорость самолета до минимальной и перевести двигатель на малые обороты. Затем открыл входную дверцу, привязал себя фалом к поручню, укрепленному на фюзеляже, и вышел на плоскость крыла, держась левой рукой за поручень. В правой он нес бидон с водой. Так механик дошел до дефектного мотора и с помощью ручного насоса залил в систему 10–12 литров воды. Задание было выполнено.

8 июля. Было три вылета, из них два — на штурмовку наземных войск. Летчики рассказывали, что японцам досталось. Они потеряли три самолета. Наши вернулись все.

После воздушного боя взяли в плен вражеского летчика. Они обычно в плен не сдаются: делают себе харакири или еще в воздухе стреляются. Но этот, очевидно, не успел.

9 июля. В 2.30 ночи был налет на базу нашего полка бомбардировщиков. Потерь нет. Самочувствие во время бомбежки не из хороших. Бомбы сбросили 100-килограммовые. Противник не заметил бы базы, да ехали две автомашины с зажженными фарами. Хорошо, что бомбили так себе…

В середине дня прибыли молодые летчики. Их ознакомили с тактикой и техникой воздушного боя с японской авиацией, особенно истребителями, это я считал главным. Перед каждым летчиком поставили задачу: 1) Бить противника до полного уничтожения, не щадя жизни, своих сил; 2) Нив коем случае не отрываться от своей группы и, главное, не драться в одиночку, а драться звеном или парой.

В 18.05 сигнал «Воздух». Эскадрилья за 3 минуты в воздухе. Вылетели и вновь прибывшие летчики. Как будут они вести себя?

В 19.15 на горизонте замелькали точки, все яснее очертания «ястребков», и слышен нарастающий гул моторов. Вот они уже совсем близко, начинаю считать: три, пять… тринадцать. Двух нет. Неужели сбили? Поздно вечером узнаю, что летчика Стефановского ранили. Случилось это так. Эскадрилья вступила в бой с численно превосходящим противником. Их было 70, наших — 50. При выходе из боя Стефановский оторвался от группы и был ранен, выпрыгнуть не успел. Летчик Уацулин также не вернулся, но он выпрыгнул с парашютом благополучно. Летчик Кайтмазов сжег мотор. Вечером с командиром эскадрильи произвели разбор операции, говорили о недостатках в воздушном бою. От командиров звеньев потребовал ответственности за своих подчиненных.

11 июля. Наконец, удалось вымыть людей в бане. Сколько было радости! Все такие веселые. Шутка ли, не мылись в бане около месяца.

12 июля. Эскадрилья делала 3 вылета. Потерь нет. Оружейники до сих пор не наладили работу. Бывали случаи, когда стопорились синхронные пулеметы. Вечером провели разбор работы оружейников, организовали между ними соцсоревнование и поставили задачу ликвидировать недостатки. Выпустили специальный «Боевой листок», посвященный работе оружейной части.