Когда большая часть песен уже была сочинена, начался процесс тщательного отбора номеров для записи. «Глеб стал основным автором "Позорной звезды", – вспоминает Котов, – но решения о включении песен в альбом всё равно принимались коллективно. Вадик и Саша на правах старших товарищей осуществляли вроде как шефство над Глебом». Окончательное решение, включать композицию в альбом или нет, авторская тройка принимала путём голосования. Дело иногда доходило до скандалов. Например, братья два года назад не взяли Сашину песню «Истерика» в «Декаданс», и теперь Козлов чуть ли не под угрозой ухода добился, чтобы она попала в «Позорную звезду».

Несмотря на наличие в составе «Агаты» отличного барабанщика, новый альбом (как, впрочем, и все последующие) решили писать под электронные ударные. «Мы пробовали репетировать песни с Пионером, но стилистически двигались совсем в разные углы, – рассказывает Вадик. – Поэтому мы решили, что Андрюха будет адаптировать и исполнять на сцене то, что мы напридумываем в студии. Он остался в "Агате" в роли концертного барабанщика».

Сам Котов объясняет отсутствие живых барабанов на альбомах «Агаты Кристи» чуть подробнее: «Сразу после записи "Декаданса" Вадик, Саша и Глеб позвали меня похвастаться, как сделали ритмику. Я послушал и сказал, что это просто самодеятельность. Там была куча ошибок с профессиональной точки зрения, некоторые моменты совсем наивные. Не надо программировать так много разных ударных инструментов в одной фактуре, чтобы она толще казалась, – это можно решить совсем другими аранжировочными средствами. Они страшно обиделись на критику. В результате мы решили, что авторы на записи будут излагать свои действительно интересные мысли, как им захочется, а я потом их адаптирую к концертам».

Композиторское трио «Агаты Кристи» в студии

Фото из архива группы «Агата Кристи»

Летом «Агата Кристи» села за запись. Над «Позорной звездой» работали не где-нибудь, а в здании Уральской государственной консерватории им. М. П. Мусоргского, где в то время квартировала «Студия НП». Причиной писаться там, а не на ставшей уже почти родной «Студии 8», стала самая на тот момент продвинутая в Екатеринбурге компьютерная техника и самый богатый звуковой банк. В имевшихся звуках Вадик мог копаться бесконечно, а если чего-то не находил, то создавал необходимые звуки сам. Работавшие в студии после «Агаты» музыканты обалдевали от объёма цифровой информации, приходившейся на каждую песню «Позорной звезды». В ходе записи трек-лист постоянно видоизменялся, заглавная песня и закрывавшая альбом «Я буду там» были сочинены непосредственно во время рекорд-сессии. Кстати, забавная история приключилась с песней «Я буду там». Спустя четверть века после её записи Глеб неожиданно услышал свою мелодию в исполнении Долорес О’Риордан, солистки известной ирландской группы «The Cranberries». Песня была выпущена на сингле проекта «D.A.R.K.», с которым тогда сотрудничала Долорес, имела английский текст и называлась «Loosen the noose». Как выяснил Глеб, одним из участников проекта оказался некий Олег Корецкий, который и предложил коллегам знакомую с российской юности мелодию. Глеб связался с менеджментом «D.A.R.K.» и отправил им оригинальную версию. Фирмачи отреагировали мгновенно: они выплатили авторский гонорар, а в титрах альбома «Science Agrees» указали, что финальную песню написал Gleb Samoylov. Правда, полученной суммой Глеб всё равно остался недоволен.

Аранжировали композиции «Позорной звезды» коллективно, спорные моменты решали голосованием, хотя последнее слово всё равно оставалось за автором музыки. Главным в процессе, по мнению его участников, был момент сотворчества. По словам Александра Кузнецова, помогавшего делать звук, «техническим доведением песен до совершенства занимался только Вадик. Глеб в сведение вообще не лез, а Саша участвовал в процессе как идеолог, привнося в аранжировки здоровый элемент попсы. Мне кажется, что, если бы не влияние Саши, Вадика унесло бы в немного скучноватый арт-рок».

Андрей Котов, 1991

Фото Дмитрия Константинова

«Позорная звезда» делалась как некое сопротивление окружавшей действительности, которая совсем не радовала авторов. «Ощущение, что надо что-то делать по-другому, вылилось в то, что мы записали альбом, нарочито популярный по звучанию, по подаче, – вспоминал Козлов. – Был момент эпатажа, как бы немного назло… Все говорят – гитары, а мы возьмем и сыграем электронный бас, говорят – живые барабаны, а мы возьмем и спрограммируем эти барабаны, самую что ни на есть синтетическую выберем кассу. Было такое лёгкое озлобление, захотелось наплевать на любые мнения. И когда мы записали альбом, буквально спустя недели две, почувствовали, что получилось. Это был первый альбом, который нас удовлетворил полностью. Мы хотели сделать альбом, который слушался бы широкими массами народа и не был бы рассчитан на какую-то узкую возрастную или социальную группу, который смог бы понравиться и быть принятым достаточно большим количеством народа. И мы его сделали».

«Позорную звезду» записали быстро, но творческая инерция долго не давала расслабиться авторам. Глеб ещё два месяца ловил себя на том, что продолжает сочинять песни для альбома.

«Агатовцы» испытывали к новой работе сложные чувства. «Где-то в течение двух месяцев у всех нас было недовольство – каждому казалось, что всё можно было сделать по-другому. Но со временем это чувство прошло. Как получилось, так и должно было получиться». Теперь следовало проверить, понравится ли альбом народу. Пока он неспешно расходился по Екатеринбургу на кассетах, группа готовилась показать свежие песни публике. Репетиции начались сразу после окончания записи. На тщательной подготовке настаивал профессионал Котов: «Больше всех сопротивлялся Глеб. Я чуть ли не силой притаскивал его с басом на студию и заставлял репетировать. Возможно, даже перегибал с этим палку. На словах все готовы были меняться и как профессиональный коллектив помногу раз прогонять новую программу, но на деле быстро сломались и захотели, как раньше, репетировать мало». Неудивительно, что, по словам Александра Кузнецова, первые концерты после записи не слишком удавались: «У "Агаты Кристи" – студийное начало. Все аранжировки рождались в период записи, и только потом они переносились на сцену. Именно поэтому первые концерты после "Позорной звезды" были очень кислыми. Записали альбом, вроде бы песни все знают, репетировать особо не хотелось. В результате сначала всё звучало плохо. И только на пятом-шестом концерте программа обретала сценический облик».

Павел Антонов

Чтобы этот процесс проходил быстрее, Пионер стал заставлять звукоинженеров записывать всё, что происходило на сцене, а «агатовцев» прослушивать своё выступление. Затея не увенчалась успехом: «Предложение учиться на собственных ошибках ничего кроме раздражения не вызывало. Когда вокалисты слышали, как они поют мимо, их единственным желанием было уволить звукооператора: "Он же звук гитары сделал не тот". Разговаривать про свой вокал они категорически отказывались. Так и сошло на нет видеоначинание».