Машина тронулась с места, и я собиралась застегнуть сумку. Но вначале решила проверить - все ли на месте.

Так… Паспорт, вот ты, родненький. Зонтик, пудреница, прозрачная косметичка с кисточками и помадой, блокнот, телефон… Вот ты где прятался, проказник… под зонтиком и косметичкой… Ура! Я нашла тебя! А вот и кошелек обнаружился! Зарылся на дно сумки и притулился в углу! Молодец! Дождался спасителей!

Так… Тут что-то еще должно лежать. Старые чеки, таблетки пустырника - всегда ношу с собой, на всякий журналистский случай. Может какому ньюсмейкеру понадобиться или мне самой, если Артур Наилевич окончательно свихнется на тему скорости подачи первой полосы. А то и коллегам - они иной раз после планерки рыдали белугами. Три таблетки пустырника были словно слону дробина…

Старый чек я скомкала и сунула в карман, чтобы выбросить, как доберусь до урны. Вот еще! Диктофон, конечно же! Как я могла о тебе забыть!

Стоп! А где журналистское удостоверение?

Я спокойно и уже без спешки перерыла все в сумке заново.

Нет… Похоже, пока рылась в сумочке, удостоверение случайно вывалилось. Кавказцам оно было без надобности, вот и не обратили внимания. А я дошла до такого состояния, что и голову бы потеряла, а заметила уже только дома.

Вот же че-ерт!

Первым моим порывом было вернуться на место происшествия и попытаться найти документ. Но при одной мысли о том, чтобы снова очутиться в темном переулке, горло словно удавкой сдавило.

Ну нет! Я туда не пойду. Во всяком случае, уж точно не ночью и совершенно точно не в одиночестве. Уж лучше так, журналистом без документа. Лучший сыщик без диплома… Ага…

Машина набрала скорость. И только когда злополучный переулок остался далеко позади, я выдохнула с облегчением и подумала о том, кто же все-таки спас меня. Кто эти странные люди, которые даже не представились, не дождались слов благодарности. Скрутили гадов и просто уехали.

Артур Наилевич любил говаривать: «Иной раз так отдохнешь, что работа покажется раем». Сегодня я, как никогда, была с ним солидарна. Буквально подписалась бы под каждым словом.

Уже в дороге меня настигло понимание - я была на волоске от гибели, от смертельно-острого металла, от свирепой злобы осатаневших гастарбайтеров. От человеческого безумия из-за отсутствия средств к существованию.

Меня затрясло. Пришли все те ощущения, которые ждали своего часа. Затаились внутри, чтобы я смогла защитить свою жизнь, не потерялась и не растворилась в панике.

Я буквально захлебывалась воздухом. Водитель косился как-то странно. Похоже, он не заметил небольшого происшествия в ближайшем темном закоулке… Или вообще не смотрел вокруг, в ожидании появления клиента. Что-нибудь читал или смотрел кино по мобильнику. Сейчас так делали сплошь и рядом. Один таксист во время поездки всегда включал юмористический сериал.

Я проглотила три таблетки пустырника, с трудом проталкивая их в пересохшее горло. Водитель посмотрел с сочувствием и внезапно протянул бутылку холодного чая. Причем новенькую, даже еще не открытую.

- Комплимент от заведения! - усмехнулся он. - Возьмите себе. А я думал, что там за шум и возня в переулке. Опять эти гастарбайтеры? Надеюсь, вы сбежали от них?

Я кивнула. Вот пошли мужики! Слышат шум в переулке и даже не подходят. Ну а что? Своя рубашка ближе к телу.

Ладно. Зато мне выдали бесплатный чай. За моральный ущерб, в качестве компенсации.

Доехав до дома, я уже немного успокоилась.

Стоило ступить на порог, как послышалось:

- Ма-ама! Я тебя так ждала! Волновалась! Все в порядке?

Лиса выскочила навстречу, обняла и крепко прижалась. Вот и не верь в таинственную родственную связь, ощущение близких людей на расстоянии. Несколько минут дочка не отпускала меня. А затем все же ослабила объятия, чмокнула в щеку и потянула к столу.

- Я картошечку испекла!

…Через полчаса мы за обе щеки уплетали румяную, поджаристую картошку, а Лиса уже знала обо всех моих приключениях.

- Ты уж больше не оставайся там одна допоздна, - попросила дочка.

Я кивнула.

- Не буду. Надо было успокоиться, после драки этих двух петухов.

- Да ты что-о! - восторженно воскликнула дочка. - Два шикарных миллионера за тебя друг другу морды бьют! Другая бы радовалась!

- Да, да. Вот только я не другая. И предпочитаю, чтобы ко мне не относились как к собственности.

- Так тебе который нравится-то? - Лиса подперла голову руками и воззрилась пытливо, как умела. Моя школа, журналистские гены не пропьешь. Даже если пока литрами глушишь чай.

Я вдруг задумалась. Как-то раньше я их и не сравнивала. С Александром мы общались легко, непринужденно и без проблем. С ним было весело, интересно, приятно. Спокойно, я бы даже сказала. С Оленевым… Вот даже не знаю. Все выглядело гораздо сложней, напряженней… Но при этом его общество будоражило. Возможно, из-за загадочности Ярослава, его таинственного прошлого и странных привычек. Но нельзя не признать - этот мужчина волновал меня.

- Оба нравятся! - решила я ответить попроще. - А вот тебе не интересно, что за Робин Гуды меня спасли?

Дочка тотчас переключилась, и я вздохнула с облегчением. Сложно отвечать на вопросы, которые я еще для себя самой не решила.

- Действительно! Поразительные ребята! Спасли и уехали. А удостоверение искать пойдешь?

- Может завтра? В светлое время суток?

Лиса погладила меня по плечу.

- Мам, я что-то такое неладное почувствовала. Прямо места себе не находила. А потом вроде бы успокоилась. Ты уж меня больше так не тревожь! Ты у меня одна!

Она посмотрела бездонными глазами. Неожиданно вскочила с места, села рядом на ободранный уголок и прижалась. Я обняла дочку и в очередной уже раз поняла, что судьба ко мне очень даже благосклонна.

Дети - это чудо. Та безусловная, невероятная любовь, которую ты никогда не потеряешь. Ну если, конечно, не пренебрежешь ею однажды…

Внезапно на улице послышался стук. Мы с Лисой встревоженно переглянулись. Стук повторился, и я выглянула в окно. За забором отчетливо прорисовывался мужской силуэт.

Я накинула плащ и вышла наружу. Открыла калитку и… обомлела. Мне навстречу шагнул Оленев. Выглядел он одновременно смущенным, растерянным и решительным. Вот такое вот странное сочетание.

Волосы Ярослава растрепались и несколько прядей выбились из хвостика, серая рубашка слегка помялась. Казалось, он то ли волновался, то ли собирался в большой спешке.

Оленев остановился рядом со мной. Смотрел, сглатывал, облизывал губы. И… не произносил ни слова. Чуть подался вперед и навис скалой. Я инстинктивно отступила. Оленев поморщился, мотнул головой и сунул руку в карман.

- Вот. Ты потеряла.