Роза хотела было сказать, что тоже должна поехать, но взглянула на деда и передумала. Сердце кольнула жалость. Похоже, вчерашняя вылазка измотала старика, он выглядел больным и слабым. Как его одного оставишь? И тащить за собой нет смысла. Пусть полежит, отдохнет.

– Хорошо, – сказала она. – Езжайте.

– Вот и славно. – Тетка потерла пальцами переносицу. – Ты одевайся, Регина, а мы с Розой посуду помоем.

Мать вытаращила глаза на тетю Римму: никогда прежде та не выказывала желания заняться домашними делами, давно превратив ее в домработницу. Потом пожала плечами, отставила в сторону чашку с недопитым чаем и приготовилась встать, как дед, молчавший до этой минуты, глядя в тарелку, неожиданно подал голос:

– Прежде чем выяснить, что там… в городе, надо бы разобраться, что у нас тут творится.

Мать опустилась обратно на стул и озабоченно посмотрела на деда:

– О чем ты, папа?

Дед упорно не поднимал головы, не смотрел ни на кого из них.

– Неужели вы не замечаете ничего необычного? В этом доме что-то не так… Здесь творится что-то! – почти шепотом произнес он.

– Роберт! – предостерегающе проговорила тетя Римма.

Дед вдруг вскинул голову – движение вышло настолько резким, что Роза вздрогнула от неожиданности.

– Что – Роберт? Хочешь сказать, я один это вижу? Но Роза – она ведь тоже! – Он обернулся к внучке. – Вы все всё понимаете!

– Если мы будем пугать друг друга, ничего хорошего не выйдет! Зачем нагнетать обстановку? Мы съездим и скоро все узнаем!

– Папа, – примирительно произнесла мать, – думаю…

– Сегодня ночью я видел себя мертвым, – безжизненным тоном проговорил дед.

Воцарилась тишина. Никто не решался произнести ни слова – сидели и смотрели на деда во все глаза, ожидая, что еще он скажет.

– Я не сошел с ума. – Он поочередно поглядел на каждую из женщин и в итоге остановил взгляд на дочери, обращаясь к ней. – В комнате было не так уж темно. Я погасил ночник, но оставил включенной настольную лампу. Да еще эта луна… Никто из вас не обратил внимание? Полнолуние длится уже дней десять! Это само по себе ненормально! Так не бывает!

«Выходит, не я одна это вижу», – подумала Роза. По глазам тети Риммы и матери было ясно, что и для них слова деда о полнолунии – никакая не новость. Они тоже заметили, только молчали. О чем еще молчали, интересно?

– Луна, если ее не закрывают тучи, яркая, как фонарь, – говорил тем временем дед. – Обычно я задергиваю шторы, лунный свет действует мне на нервы. Но вчера в сотый раз подходил к окну, выглядывал, да так и… В общем, в комнате был полумрак. Я лежал на кровати поверх одеяла, не раздеваясь. Было четверть двенадцатого – собственно, и не ночь еще. Поздний вечер.

– И что? – теряя терпение, проговорила тетя Римма. – Не тяни резину бога ради!

– Да-да, извините. В общем, повернул голову и увидел на полу что-то темное. Какую-то тень.

Сердце у Розы колотилось как безумное. Мать вцепилась в край стола с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Я привстал, чтобы рассмотреть получше, потом подошел ближе и увидел… – Дед перевел дыхание, пытаясь справиться с волнением. – Там был я сам. На полу. Я… та фигура лежала на спине, и лицо было отчетливо видно. Это было мое лицо! Но такое страшное, такое жуткое…

Дед издал какой-то чудной звук – не то писк, не то всхлип. Прижал руку к шее и шумно сглотнул.

– Папа! – Мать протянула руку через стол и коснулась его, но он дернулся как от удара и заговорил быстрее:

– Лицо было темное, багровое, даже вроде бы посиневшее. Меня… будто бы душили. Рот был раззявлен, широко раскрыт, словно я пытался дышать, но… Глаза выпучились, вылезли из глазниц…

– Что за сюр! – прошептала Роза, но никто ее не услышал.

– Я вроде бы закричал – не помню точно, и шарахнулся обратно, забился в угол кровати. Не знаю, сколько так просидел, а потом…

– А потом посмотрел на это еще раз – но на полу ничего не было, – закончила тетя Римма.

– Да, – прошептал дед, – именно так.

Тетя Римма смотрела на него с непонятным выражением: дикой смесью страха, жалости и – ненависти? Неприязни?

– Что и требовалось доказать! – выплюнула она.

– Доказать? О чем ты? – переспросила мать, явно потрясенная рассказом деда.

– А то! – Тетка почти кричала. – Тебе все приснилось, Роберт, вот что! Ты же у нас писатель! Человек с богатым воображением, да? А если точнее, неуравновешенный психически!

– Да что это с тобой? – возмутилась Роза, но тетка не слушала.

– Ничего не мог получше придумать, чем пугать нас своими байками? Мы все и без того на пределе, так ты нам будешь свои сумасшедшие сны пересказывать?

– Сны? – переспросила мать.

– Сны, чего же еще! Ему все это попросту приснилось, разве не ясно?

– Зачем так кричать, Римма? – Голос деда был усталым и странно тонким. – Я понимаю, ты напугана. Но, выставляя меня дураком, ты ничего не изменишь.

– Тебе это просто приснилось, – настойчиво повторила тетя Римма, впрочем, без прежней агрессии в голосе. Почти умоляюще.

– Нет, не приснилось. Не приснилось потому, что я не спал. Я вообще не сплю. Уже которую ночь подряд…

Последние слова деда огорошили Розу. Не спит? Значит, и он тоже…

– И я не сплю, – выпалила она. – Не могу уснуть в последнее время. Я слышала, как ты наматываешь круги по коридору.

Она еще произносила эти слова, когда сообразила, что тетка и мать потрясены не меньше ее. И в эту же секунду пришло понимание.

– Вы… тоже?

Ответом ей послужило выражение их лиц – говорить ничего не требовалось.

– Получается, никто из нас не спит? Не может уснуть? Так?

Мать кивнула. Тетя Римма и дед застыли в молчании.

– Давно? Сколько уже? – требовательно спросила Роза. – Да хватит вам в молчанку играть! Сколько можно делать вид, что все как обычно? Полнолуние никак не кончится, связи с миром – никакой, мы больше не спим, в округе нет ни души… Что еще? Отвечайте! Что еще?

– Я стала плохо спать после новогодней ночи. Засыпала с вечера, а потом просыпалась и не могла больше… Спала все меньше и меньше каждый раз, пока вовсе не перестала. Мне кажется, я разучилась спать. Забыла, как это делается. – Мать говорила задумчиво и вроде бы через силу. Помолчала немного, а потом произнесла: – Ты спрашиваешь, что еще? По-моему, мы с вами не одни в этом доме. Здесь есть кто-то еще – кто-то пятый. Он тоже не спит ночами. Пятый неспящий.

Она сидела в кресле в комнате отца. Не стала включать верхний свет, только небольшое бра на стене. Этот простенький светильник в форме подсвечника с тремя лампочками-свечками был единственной вещью, которая переехала в теткин дом из старой однокомнатной квартиры, где они жили с отцом в последние годы. После того, как их покинули мама и Сергей.