«Скоро приду», — мысленно проговорил он.

«Я буду ждать», — ответил Клут.

Действительно, лекарь Фрейберг находился в крошечной комнатке на чердаке «Пустого кубка» и кипел от возмущения. Глаз, гневно сверкающий сквозь стеклышко монокля, должен был прожигать, как линза.

— Чему это вы улыбаетесь, почтенный Клут?- осведомился лекарь, зная, что ответа не получит. Он только что осмотрел больного. И с немалым удивлением обнаружил, что переломанные кости срослись, а кровоподтеки, которые еще вчера вечером вызывали столь серьезные опасения, побледнели и были едва заметны.

Калека покачал огромной головой, и улыбка мгновенно исчезла.

— А, значит, вы все-таки слышите? Клут кивнул.

— Ну, в моих услугах вы больше не нуждаетесь. Похоже, добрые духи навещали вас прошлой ночью и сделали за меня всю работу.

В этот миг с лестницы донесся топот — кто-то бежал наверх, прыгая через две ступеньки. Потом дверь распахнулась — ив комнату, едва переводя дух, влетел Тор. Фрейберг задернул ремешки на своей сумке и повернулся к нему, словно распорядитель, приветствующий комедиантов.

— О, юный Гинт! Добро пожаловать. Я должен рассказать тебе одну занятную историю.

Он держал руки в карманах, чтобы юноша не увидел, как они дрожат. Из-за чего? Как назвать чувство, охватившее его при виде этого чуда исцеления — восторг или ужас? Этого лекарь сказать не мог.

Вот уже тридцать три лета он лечил людей. И его отец тоже был лекарем. Как и отец, он верой и правдой служил Хаттену. Он был хорошим лекарем и знал это. Более того: он быт исключительно искусным лекарем. И знал, что ни опыт, ни знания не помогли бы ему вчера спасти Клута: и вот теперь Клут сидит перед ним живой, почти здоровый… и снова лыбится, как идиот.

Тор сдержанно поклонился лекарю. Затем посмотрел на Клута, который сидел на кровати, и при виде его широкой улыбки не смог сдержаться и улыбнулся в ответ.

— Почтенный Фрейберг, я все объясню… — пробормотал он, закрывая за собой дверь. — Мне только надо переговорить с Клутом…

— Переговорить? А как ты с ним разговариваешь, если он немой? — не дожидаясь ответа, лекарь опустился на колченогую табуретку и с возмущенным видом уставился в крошечное окошко, откуда открывался вид на рыночную площадь.

Тор уже сообразил, что проговорился, но это было неважно. Он шагнул к кровати и крепко сжал широкую ладонь Клута.

— Ох, Клут… знаешь, один раз мне показалось, что ты умер. Я так перепугался…

Тор почувствовал, как глаза начинают жечь слезы. Он сделал это! Он спас человеку жизнь.

«Тихо, мальчик. Не стоит углублять яму, в которую ты угодил».

Клут чуть заметно кивнул в сторону доктора и коснулся головы Тора свободной рукой.

«Я еще очень много тебе расскажу. Но сейчас мне надо отдохнуть, а тебе — придумать для лекаря какую-нибудь впечатляющую байку. Чтобы он поверил».

Невидимая нить, связывающая Тора и его нового друга, исчезла, Клут опустился на кровать, и юноша выпустил его руку. Он смотрел на Фрейберга, который раздраженно пощипывал свою бородку. Лекарь- хороший, добрый человек. Не хотелось бы его обманывать… но признаться в том, что он, Тор — Чувствующий, — значит подписать себе смертный приговор. Не зря Меркуд говорил ему об этом перед отъездом.

«Во время путешествия ни в коем случае не пользуйся своими способностями, — говорил Меркуд. — Не поддавайся искушению ими похвастаться. Ни во что не вмешивайся, ни с кем не связывайся. Просто занимайся своими делами и постарайся как можно скорее оказаться в Тале».

Вот и все, о чем Меркуд просил. А он?.. Горон… потом Корлин и его головорезы, Эйрин, Кайрус, Клут, лекарь Фрейберг… Он пробыл в этом городе меньше суток, а силу его волшебства испытали на себе уже шестеро.

— Не ломай голову,- лекарь прервал его размышления. — Я вижу, ты хочешь ридумать объяснение, но это бесполезно. Просто скажи: каким образом получилось, что этот человек ожил.

Тор встал. Клут устало следил за ним.

— Это я… Это я сделал.

Голос юноши стал бесцветным. Ему было по-настоящему страшно: сейчас его жизнь зависит от того, как лекарь относится к…

— Ты Чувствующий.

Это не было вопросом, но Тор все равно ответил на него.

— Да. Я просто не мог позволить ему умереть.

— И что мне теперь с тобой делать, мальчик? Ты понимаешь, что я дал клятву — оповещать Инквизицию о таких, как ты?

Юноша ничего не сказал. Лекарь обернулся. Видно было, что он не на шутку разгневан.

— Да, этим варварам! Тьфу… А лекарь Меркуд знает? Что сказать? Он ступил на зыбкую почву.

— Знает.

Тор затаил дыхание. Клут притворился спящим, лекарь Фрейберг снова затеребил свою бородку. Несомненно, он был очень встревожен. Спертый воздух комнаты звенел от напряжения.

— Допустим. Если великого Меркуда это устраивает — кто я такой, чтобы вмешиваться? Я никогда не понимал, к чему вся эта шумиха вокруг Чувствующих. Если твои способности позволяют вытащить человека с того света… Почему доброму человеку не использовать свой дар на благо Королевства?

Фрейберг встал и пристально посмотрел на Тора. Такой славный мальчик… Высокий, красивый… Лекарь почувствовал что-то похожее на жалость.

— Вы хотите сказать… что никому не расскажете?

— Конечно, не расскажу.

Тор шагнул к лекарю и неуклюже обнял его, не зная, как иначе выразить благодарность.

— Это чудесный дар, сынок, — торжественно произнес Фрейберг. — Но опасный. В дальнейшем постарайся пользоваться им осторожнее. Намного осторожнее. В другой раз он может вызвать совсем иные чувства.

Юноша кивнул.

— Я должен идти, мой мальчик — у меня весь день расписан. Меня беспокоит одно: как ты объяснишь чудесное выздоровление почтенного Клута.

— На самом деле я думал только о том, чтобы он не умер… — признался Тор, запуская пальцы себе в волосы. — Но я что-нибудь придумаю.

— Думай быстрее, парень. У местного трактирщика язык без костей, и новость разнесется по городу, как пожар в сухом лесу. Советую немедленно отсюда убираться. Воспользуйся темнотой и уезжай из этого города — чем быстрее и дальше, тем лучше.

Вскоре Фрейберг ушел, а Клут снова заснул. Тор спустился вниз и умял впечатляющую порцию, которую подали на завтрак. Служанка оказалась словоохотливой и подробно объяснила, как добраться до знаменитых общественных бань Хаттена.

После завтрака Тор почувствовал себя гораздо лучше. Грызя яблоко, он шагал по узким улочкам, любовался высокими домами, выкрашенными яркой краской. Из закрытых ставнями окон торчали шесты, на которых, точно пестрые флаги, висела свежевыстиранная одежда. Тор немного погонял вместе со стайкой местных ребятишек мяч — надутый свиной пузырь — и на какое-то время перестал чувствовать себя деревенским болваном, который первый раз оказался в большом городе и таращится на все вокруг, вылупив глаза от удивления.