– Не буду, мисс Тимма, мне моя голова еще пригодится. Все, я нем как рыба!

По лицу Тимотии скользнула слабая улыбка. Скользнула и исчезла. Она была до такой степени измучена, что не могла больше испытывать ни радости, ни печали, в душе осталось одно лишь недоумение. Что с ней происходит? Почему, стоит ей оказаться рядом с Лео, словно какая-то темная сила подхватывает ее и она моментально теряет контроль над собой?

А ведь ей всегда было так легко с ним. Да, слу-чалось, они ссорились, но никогда она не старалась ни уязвить его, ни оскорбить. Так в чем же дело, почему она набрасывается на него с такой злобой? Все из-за этого несчастного предложения? Неужели он должен расплачиваться за него снова и снова? Да и за что? Что он такого сделал, в конце концов?

И опять в душе ее поднялось что-то темное, мстительное. Как это за что? Он нарушил ее покой! Он уничтожил их дружбу и сделал обоих всеобщим посмешищем. Мало того, он лишил ее способности мыслить здраво. Ей самой стыдно за свое поведение, за свои мысли, чего прежде никогда не было. С чего она взъелась, например, на бедную Дженни Пресли?

Тимотия вздохнула. Вечер был тихий, в небе зажглись звезды – отрада для чувствительной души. Только она сегодня ничего не чувствует.

Они приближались к Фентону. Тимотия неожиданно поняла, что ей ужасно не хочется оказаться снова в мрачных, тесных комнатушках Фенни-Хауса. Нет, ей нужен воздух.

– У дома не останавливайся, – сказала она Бикли. – Поедем на Болота.

– На Болота среди ночи?

– Да, на Болота. Я хочу туда.

– Ну, мисс Тимма, вы совсем того, как я вижу, – проворчал Бикли. – И что только вас туда манит? Вонючее, отвратное место. Там ведь и дороги путной нет. Непременно застрянем.

– У нас есть фонарь, а в последнее время не было дождей, так что, я думаю, проедем.

– Ну а я скажу, нам очень повезет, если не пере-ломаем себе кости! Вы-то там были днем, а сейчас…

– Знаешь, если тебе не хочется ехать, слезай, я поеду одна.

– А вот этому не бывать, мисс Тимма! – сердито закричал Бикли. – Я знаю свои обязанности. Я поеду, коли вам так приспичило, но знайте, это мне не по душе. Это мое последнее слово!

Тимотия невольно рассмеялась.

– Ладно, посмотрим.

Они миновали Фенни-Хаус, проехали через деревню, свернули на узкий ухабистый проселок, скорее, просто колею, проложенную повозками. Коляска кренилась то в одну, то в другую сторону, Бикли направлял лошадь то вправо, то влево, объезжая выбоины, которых становилось все больше.

Наконец колея кончилась, Бикли натянул вожжи.

– Все, мисс Тимма, дальше не проехать.

– Ладно. – Тимма приготовилась вылезать. – Отсюда до Болот ярдов сто.

– Погодите-ка… – Бикли насторожился. – Вы слышите? Кого-то еще сюда несет.

Тимотия прислушалась. Это был конский топот, причем не одной лошади. Вот скрипнуло колесо.

– Господи, кто может здесь оказаться в такое время?

– Кто-кто, еще один лунатик, вот кто, – проворчал Бикли. – Вы пока не вылезайте, мисс Тимма.

Он опоздал. Тимотия спрыгнула на землю, и в тот же миг подъехавшая карета замерла на месте. Не слушая Бикли, который что-то ей говорил, она обошла коляску и остановилась в пятне света от фонарей, укрепленных на передке кареты. Две лошади фыркали, перебирая ногами, из их ноздрей шел пар.

Дверца отворилась, и из кареты выскочил Лео. От неожиданности Тимотия остолбенела. Лео секунду постоял, озираясь, потом увидел девушку и быстро направился к ней.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

– То же самое я собирался выяснить у тебя, – ответил он. – Я ехал следом, хотел убедиться, что ты благополучно добралась до дому, а последние десять минут размышлял, все ли в порядке у тебя с головой.

– Так это вы, мистер Лео? – послышался сзади голос Бикли. – Ну слава богу! Может, вы ее образумите? У меня не выходит.

Тимотия круто развернулась.

– А ты, Бикли, давай держи лошадь и заодно попридержи язык.

– И не подумаю. Может, хоть мистер Лео уговорит вас повернуть домой.

– И не надейся. – Тимотия решительным шагом направилась к Болотам.

– Черт! – выругался Лео и, подбежав к карете, крикнул кучеру: – Отцепи один фонарь!

“И чего ее сюда понесло, эту идиотку? ” – думал он, пока кучер выполнял приказание. Получив наконец фонарь, он без труда нагнал Тимотию, двигавшуюся в полнейшей темноте очень медленно.

Лео не стал ее останавливать, а пошел рядом, высоко подняв светильник.

– Ну что ты творишь? – не выдержал он. Тимотия остановилась.

– Знаешь, Лео, ты или уходи и не мешай…

– То есть заткнись.

– … или если все-таки намерен меня сопровождать…

– Я это и делаю. Тут вполне можно наткнуться на браконьера или еще на кого-нибудь. Сама знаешь, как опасны эти места.

– … то перестань ворчать и наслаждайся прогулкой.

– Ничего себе прогулка! Уже почти полночь. Нашла где гулять!

– А что тебе не нравится?

– Все! – напористо начал он. – Во-первых… Тимотия, что-то буркнув, отвернулась и пошла вперед. Лео ничего не оставалось, как последовать за ней, освещая путь фонарем.

– Я на днях вспомнил, – снова заговорил он минуты через две, – как меня когда-то выпороли вместо тебя. Сейчас я понимаю, что это была ошибка. Хорошая порка тебе бы не повредила. Ты, может, стала бы поумнее.

Тимотия продолжала упрямо идти вперед, пока наконец не увидела среди кромешной тьмы слабое голубоватое свечение. Она резко остановилась и схватила Лео за руку.

– Вон там, смотри! Видишь?

– Что? Блуждающие огни? Это просто болотный газ горит, вот и все.

Тимотия разочарованно вздохнула и пошла дальше. Он что, забыл? Она и без него знает про болотный газ. Но когда-то Лео говорил об этом совсем по-другому. В его душе жила романтика. Или ей просто так казалось?

Они подошли к самому краю трясины. Отсюда было хорошо видно, как пляшут языки голубого пламени. Словно прочитав ее мысли, Лео спрятал фонарь за спину, огни стали ярче.

Они немного постояли молча, любуясь этой картиной.

– У тебя короткая память, Лео, – тихо произнесла Тимотия, глядя перед собой.

Ее голос звучал печально. Лео почти машинально поднял фонарь, чтобы увидеть ее лицо. Тимма стояла неподвижно, в ее глазах отражались огоньки, кожа светилась, и Лео снова почувствовал внутри томительную тяжесть.

– О чем ты? – спросил он мягко.

Ее губы изогнулись в знакомой улыбке.

– Значит, не помнишь? Папа повел меня однажды ночью на Болота, показать блуждающие огни. Мне было тогда семь лет. Когда мы с тобой снова увиделись… на следующий день или позже, я точно не помню… я тебе рассказала про них. А ты заявил, что это танцуют феи. Наверное, просто шутил, но я поверила. Они с тех пор такими для меня и остались.