Летти снова включила скорость и на всех парах понеслась к дому.

Вот и ступеньки. Она схватилась за перила. Преодолела три ступеньки – и замерла. Может быть, предчувствие. Или просто интуиция. Но она словно услышала чей-то шепот:

Войдешь в дом – живой из него не выйдешь.

Летти попятилась, посмотрела в темноту под ступеньками.

Где он ни в коем случае не будет искать человека, который не умеет плавать?

Глаза ее упали на комплект для подводного плавания, что висел на всаженном в бетон крюке.

Схватив трубку и маску, Летти опрометью кинулась к восточной оконечности острова – единственной, которую она еще не видела.

Снова вбежала в дубовую рощу. Оглянулась через плечо – Фитч входил в полосу света от установленных на пристани прожекторов. Он стащил очки, мешавшие на свету. Очки в одной руке, громадный револьвер – в другой. По лицу растеклась кривая довольная ухмылка, как у мальчишки, игравшего в ковбоев и индейцев.

Еще пятьдесят метров через рощу – и Летти оказалась на берегу. Весь ее наряд ужался до лифчика без бретелек и трусиков. Платье от «Шанель» погибло смертью храбрых.

Вода отдавала нефтяной чернотой.

Она слышала шаги Фитча.

Сколько у нее есть времени?

И что делать – ведь океан вброд не перейдешь!

13

Летти бросила нож на берег, натянула маску и шагнула в воду. Ноги ощутили прохладу, не более двадцати четырех градусов, и она пошла по мелководью. Ступала в неизвестность, не зная, что принесет следующий шаг, – вдруг ее накроет с головой или вопьется в ногу коралл.

Метров через десять вода поднялась ей до колен. Через пятнадцать – до пояса. Она остановилась, не могла заставить себя сделать следующий шаг. Ее страшило то, что ее окружало, смыкалось вокруг нее. И по-разному напоминало о смерти.

Из дубовой рощи неровной походкой на берег вышел Фитч. Его профиль четко вырисовывался на фоне лунного света. Он стал оглядываться по сторонам, и Летти, запихнув трубку в рот, медленно погрузилась в море. Главное, чтобы ни звука, ни всплеска.

Вода достигла груди.

Вот она уже у шеи.

Поднялась к щекам.

Папочка, пожалуйста.

Летти могла дышать, но ей все равно казалось, что она тонет. Под водой была абсолютная тишина, если не считать звуков ее учащенного дыхания – она яростно тянула через трубку кислород.

Колени коснулись песчаного дна океана.

Клаустрофобия была нестерпимой.

Даже с широко открытыми глазами Летти не видела ровным счетом ничего.

Она подняла правую руку и нащупала верхушку трубки. Та торчала над водой сантиметров на пять. Оттолкнувшись коленями, она медленно поднялась, и половина маски оказалась на поверхности воды.

Фитч все еще стоял на берегу и смотрел в ее сторону.

Летти нырнула глубже.

Это было нестерпимо.

Ей девять лет.

Над ней сомкнулась прохладная тьма.

Вечер. Она одна в их автоприцепе, где и живет с отцом. Он приходит домой, проведя вечер в барах. Пьяный, злой, одинокий. Когда напьется, любит принять горячую ванну. Но на сей раз Летти его опередила. И он видит, как она отмокает в ванне. Указатель нагревательной колонки показывает, что воды осталось на одно деление, – значит, чтобы нагреть воду для другой ванны, понадобится два часа. В ярости он вдребезги разбивает лампу дневного света над раковиной и запирает Летти снаружи. И говорит ей через дверь: «Вылезешь из ванны прежде, чем я разрешу – в этой самой ванне тебя и утоплю».

Стоит зима. Через четыре часа в воде уже очень холодно, а температура воздуха в ванной комнате и того ниже. Летти сидит, прижав колени к груди, ее всю трясет. Она плачет, просит отца, чтобы тот ее выпустил. Умоляет, чтобы он ее простил.

Ближе к рассвету отец пинком открывает дверь. По запаху ясно, что он набрался еще больше.

Она говорит: «Папочка, пожалуйста».

Дальше все происходит очень быстро. Летти даже пропускает его движение. Еще секунду назад она дрожала и смотрела на него. А в следующую он сует ее голову под холодную воду ванной и говорит, какая она плохая девочка, что заставляет отца так злиться. Он бил ее и раньше. Гонялся за ней с разбитой бутылкой пива. С ремнем. С кулаками. Еще невесть с чем. Но она никогда не думала, что может умереть.

А тут все вышло так неожиданно, что Летти не успевает как следует глотнуть воздуха. И вот уже за глазницами растут яркие пятна, она вырывается, бьется. Расходует драгоценный кислород. Но каблуком ботинка отец крепко давит ей на спину. Вминает ее в днище из стекловолокна. Держит ее голову двумя руками. Даже пьяный, он силен, как буйвол. Кряжистый автомеханик. Куда ей с ним справиться… Секунды медленно утекают. Ее охватывает паника. Она думает: «Сейчас он меня убьет. Вот так возьмет и убьет».

От отчаяния страх и ужас сливаются воедино. Дышать. Дышать. Дышать. У нее больше нет сил. Устоять перед жгучим желанием, зовом природы невозможно. Летти в отчаянии хватает ртом воздух, – это отец выдернул ее за волосы из воды. «Ну, что, теперь запомнишь?» – рычит он.

Летти с извинениями кивает, истерично выкидывая из себя единственное чувство, которое всегда вызывал у нее отец, – страх.

Этот вечер не единственный. Случались и похуже. Плавать она не научится никогда. Холодная тьма воды всегда будет нагонять на нее страх. И она никогда не сможет понять, несмотря на тысячу бессонных ночей, за что родной отец ее так ненавидит.

Как и той девятилетней девочке, ей сейчас казалось, что отчасти во всем виновата она сама. В багаже ее чувств есть какой-то дефект. И что бы ты ни делала, сколько бы ни старалась мыслить логически, сколько бы ни наслаждалась чьей-то любовью, ничего с этим дефектом поделать было нельзя.

Летти вдруг поднялась из океана.

Если Фитч увидит ее и застрелит, так тому и быть. Но следующую секунду под водой она просто не выдержит.

Его не было.

Летти выплюнула изо рта трубку. Сделала несколько осторожных шагов к берегу – и вот вода уже опустилась до уровня бедер. Она посмотрела в северном направлении, в южном – слишком темно, ничего не видно.

Летти чуть попятилась, снова опустилась в воду, оставив над поверхностью лишь голову.

И стала ждать.

Прошло пять минут.

Двадцать.

Потусторонняя тишина.

Над островом по дуге плыла луна.

Очень хотелось пить, от алкоголя звенело в голове.

Прошло какое-то время, и Летти услышала, как под шагами хрустит песок.

Она зашла в воду поглубже и снова присела, оставив над поверхностью только глаза.