– Да что ты!..

Хавьер начал что-то печатать, наблюдая за ней краешком глаза.

– Были причины, по которым я не мог рассказать тебе, в чем именно заключается работа. Отчасти потому, что это было требование клиента, господина Фитча. Но была и другая причина – я просто в тебя верил. – Он внимательно посмотрел на нее. – До этого мы работали вместе два раза. Я видел тебя в деле. Если говорить в двух словах, ты – последний герой. И я был уверен, что и сегодня ты останешься в живых.

– Какое ты имел право…

– Получается, имел. Слушай дальше. В нашем соглашении с господином Фитчем был такой пункт: если ты останешься в живых, – если ты убьешь его, – его люди не тронут тебя и пальцем. Я даже поклялся ему, что, если к тебе прикоснется кто-то, кроме него, я убью всех его людей, а заодно и его сыновей. Тебя кто-нибудь тронул?

– Видимо, нельзя было просто ввести меня в курс дела?

– Ты могла отказаться. Иди сюда. Хочу тебе что-то показать.

Летти уперлась руками в колени и встала.

Ноги как ходули.

В трех шагах от него она остановилась.

– Что?

Хавьер указал на ноутбук:

– Видишь?

Чуть скосив глаза на экран, Летти глянула ему через плечо.

Это был счет на сайте Первого национального банка Нассау, столицы Багамских островов.

– И что это такое? – спросила Летти.

– Счет, который я открыл на твое имя. Не видишь?

Хавьер указал на цифру.

1 000 000 миллион долларов.

– Это…

– Да. Твоя доля. Помнишь, о чем я спросил тебя в Атланте, когда мы только познакомились?

– Ты спросил, готова ли я рискнуть жизнью ради того, чтобы за один день заработать миллион долларов.

– Помнишь, что ты…

– Я сказала «да».

– Ты сказала «да». Знаю, мы говорили о четырех миллионах, но столько мне за эту работу не заплатили. Я отдаю тебе пятьдесят процентов. Ты честно их заработала.

Хавьер поднялся. Он стоял и смотрел на нее своими потусторонними голубыми глазами.

– Что об этой истории с Фичтем никому ни слова, тебе и самой понятно.

Летти кивнула.

Он взял «Глок» и засунул за пояс сзади. Поднял свою кожаную куртку, аккуратно вдел руки в рукава.

– Почему ты отдаешь мне деньги? – спросила Летти.

– Кто знает? Может, еще доведется поработать вместе…

– Ты же все равно меня продал.

– Переживешь. Или нет.

Хавьер вышел.

Летти села за столик и долго смотрела на экран компьютера. Она не могла оторвать глаз от этой цифры. Небо между тем наполнялось светом. Фонари вдоль Дюваль-стрит отправлялись спать. А у нее ни в одном глазу.

Летти выпотрошила мини-бар, набила содержимым сумочку и направилась к выходу в одежде Джона Фитча.

На крыше гостиницы пусто.

Бар закрыт.

Она опустилась в один из шезлонгов, развернутых к востоку.

Глотнула дешевого шампанского.

И стала смотреть, как из моря выползает солнце.

В голове барабанной дробью звучали слова Хавьера. Представляешь, сколько кокаина можно купить? Хватит на то, чтобы тысячу раз загнуться. А ей уже хотелось принять дозу. Организм требовал. И что, это и есть ее перспектива? Пройдет три месяца, и она снова будет ютиться в мотеле? Доза за дозой гробить свою жизнь? С такими деньгами она может вообще не работать, и что же – будет крутить косяки, пока не расплавятся зубы и не превратятся в кашицу мозги?

Пока не разорвется сердце?

Нет, этого не случится, сказала себе Летти, она будет держать себя в руках. Но что-то ей самой в это не верилось…

Солнце лезло в гору.

Скоро на крыше стали появляться люди, в воздухе запахло коктейлями «Мимоза» и «Кровавая Мэри».

Летти заказала себе завтрак.

Пока утро разогревалось, она думала о сыне.

В лучшие времена – в основном, под кайфом – она представляла, как возвращается в жизнь Джейкоба. Вот они гуляют в парке. Она ходит на родительские собрания. Вечером, почитав ему на ночь и подоткнув одеяло, желает ему приятного сна.

Но сейчас фантазировать на эту тему ей не хотелось.

Она не готова.

Что она может ему предложить?

Все не шел из головы гостиничный консьерж. Ведь наверняка достанет ей раскурку и трубочку…

Три раза Летти уже собиралась в лобби.

И три раза останавливала себя.

Ее удерживало воспоминание о мотеле в Атланте. Она видела свое исхудавшее отражение в зеркале с трещинами. Неужели кто-то когда-то расскажет ее сыну, до какой степени она обдолбалась наркотиками, когда ему было шесть лет?

После полудня Летти перебралась на другую сторону крыши. Она лежала в полудреме, и солнце уже начало садиться. Когда просыпалась, давала себе три обещания, примеряла их на себя.

Я открою доверительный фонд на имя Джейкоба и положу на счет половину суммы с условием, что сама я взять эти деньги не могу.

Запишусь в лучшую программу по реабилитации, какую найду.

Если год продержусь без наркотиков, тогда и только тогда я поеду к сыну.

Когда Летти проснулась в следующий раз, кругом было полно людей, а солнце уже наполовину скрылось в океане. Она села, медленно поднялась. Прошла к краю крыши.

Люди вокруг поднимали тосты за закат, друг за друга. Рядом какая-то женщина сказала, что слышала в новостях о смерти Джонни Фитча. Ее собеседники засмеялись, кто-то сказал: струсил, вот и лишил себя жизни.

Летти крепко вцепилась в перила.

Наверное, это не случайно, что она провела здесь целый день. Что видела восход солнца, его путешествие по небу и уход обратно в океан. Она давно не чувствовала себя такой отдохнувшей, и ее обещания все больше походили на правду.

Эти обещания – ее собственность.

Она их сохранит.

Возможно, именно ради них будет жить.

Может быть, это ощущение уйдет.

Может быть, она снова оступится.

Но в эту минуту Летти чувствовала – выше ее на этом острове нет никого.

Идея «Рифа заката» пришла мне в голову в июле 2006 года, кода я прочел в новостях о смерти Кеннета Лэя, низвергнутого шефа корпорации «Энрон». В мае 2006 года Лэя признали виновным в мошенничестве с ценными бумагами, и за три с половиной месяца до начала слушаний по вынесению ему приговора он умер от инфаркта, находясь в отпуске в Сноумасс, штат Колорадо. Ожидалось, что суд приговорит его к двадцати-тридцати годам тюремного заключения, и, скорее всего, за решеткой он умрет.