– Я поговорил с магистресс Ариэль. Она специализируется на магии мысли. В основном предвиденье и снотворчество, но среди ее практик есть иллюзии и телекинез. Мне кажется, у тебя могут быть способности в этой области. И Ариэль согласна позаниматься с тобой.

– Правда? – Я попытался изобразить радость, но вышло у меня плохо.

– Приходи завтра на ее занятия в Северной башне. К девяти утра. В лаборатории уберешься потом.

– Спасибо. – Я поклонилась и, попрощавшись, стала спускаться к себе. Предвиденье и снотворчество… Те области магии, которые, по мне, являются чистейшим фокусничеством и шарлатанством. Ну как можно предсказывать будущее? Тем более по снам.

Так и не ощутив особой радости от подарка магистра, я улеглась спать.

Разбудил меня голос Мины, монотонно повторявшей одни и те же слова на незнакомом мне языке. Нетрудно было догадаться, что это заклятье, но понять его я не могла.

Приоткрыв глаза, я увидела, что Мина стоит у окна, ее растрепавшуюся косу колышет ветерок. Лица разглядеть было невозможно в темноте.

Она повторила заклятие еще раз. И еще.

Я закрыла глаза и перевернулась на другой бок. Голос Мины стих, но ненадолго. Едва решив, что я уснула, она продолжила по новой.

– Древние Боги! – не выдержала я. – Это твоя месть, да?

Мина замолкла и нехотя обернулась ко мне.

– Спи, – велела она.

– Да если бы я могла.

Мина вздохнула и, вернувшись к своему сундуку, села на него. Уставилась в темноту. Кажется, у нее настроение было такое же плохое, как и у меня.

– Мина… – первой нарушила я тишину.

– Что?

– То, что ты делала, это же колдовство? Кто научил тебя ему?

Мина качнула головой давая понять, что не хочет продолжать этот разговор.

Теперь уже села и я.

– Слушай, я больше не могу. Это ведь Эйларик украл письмо и помог тебе проникнуть сюда, так?

Мина молчала.

– Я не собираюсь сдавать ни тебя, ни его. Но вы же колдуны, так? Есть место, где учат магии рекат?

Мина наконец повернула голову ко мне.

– На что оно тебе? – спросила она.

– Да потому что здесь, в Академии, ничего не узнать!

Мина усмехнулась, но я не заметила и тени радости на ее лице.

– Ты ничего не добьешься без Академии, – сказала она. – Даже если найдешь тех, кто согласится тебя учить. Здесь, в Академии… Ключ к настоящей магии.

Я вздохнула.

– У меня такое чувство, что меня скоро исключат, – призналась я.

– Если хочешь стать мастером магии, придумай, как этого избежать. Любой способ хорош.

– Но ты же где-то училась…

– Как видишь, я тоже пришла сюда, – отрезала она. – Спи.

– Но…

– Если хочешь узнать о магии рекат, говори с Эйлариком, не со мной.

Она завернулась в плащ и отвернулась лицом к стене.

«Говори с Элайриком, а не со мной». Слова крутились в голове все утро, как бы я ни пыталась сосредоточиться на том, что рассказывала Ариэль.

Мы шестеро – пять девисаров и я – сидели на полу на нижнем этаже северной башни. Полукругом, лицом к магистресс, которая неторопливо зачитывала нам фолиант «О мысли и силе, заключенной в ней». Я этот фолиант прочитала на второй день пребывания в Академии. Целиком. Слушать повтор было скучно, потому я невольно снова думала о том круговороте, который затягивал меня все сильней.

Если они не хотят меня учить, то придется учиться самой. Используя все доступные пути.

И если для того чтобы научиться магии, мне придется оставаться здесь – пусть будет так.

Солнце близилось к полудню. Заяр, сидевший в двух ярдах от меня, перешептывался с дружком о том, что больше подходит к вину – фрукты или сыр.

Я стиснула кулаки и твердо решила, что сегодня вечером приду на Церемонию к Рестариосу и этот вечер – а может, и ночь – проведу с ним.

– Ты пришла.

На лице Реастриоса мягко светилась улыбка, так что можно было поверить, что он действительно меня ждал.

Он стоял в небольшом палисаднике, окружавшем корпус, в котором жила вся компания знатных девисаров. Солнце уже опустилось за горизонт, и мягкий звездный свет заливал сад и едва подсвечивал его лицо. Глаза казались темными, как морские глубины, как бездна неба над нашими головами.

Я неловко замерла в десятке шагов, любуясь на него.

Все происходящее казалось сном.

Рестариос так же задумчиво глядел на меня.

Я не сдержала хитрой улыбки. Постаралась, как могла.

Никаких торжественных платьев я с собой не привезла – да у меня и не было их никогда. Зато бабушка научила меня паре фокусов, которых не знает ни одна девисарка.

Едва освободившись от занятий, я пошла к ручью и два часа просидела в ключевой воде. Не простой, а наполненной магией лесных духов. Потом выбралась за пределы города и долго собирала белые цветы с дурманящим нежным запахом. Украсила ими волосы и простую рубаху из тонкой ткани, подпоясала стеблями диких трав.

Туфель у меня не было, и денег, чтобы их купить, я бы, конечно, не собрала. Поэтому я лишь наложила заклятье чистоты на ступни и пришла босиком.

Рестариос смотрел на меня несколько секунд, а затем шагнул вперед.

– Ты похожа на нимфу. – Его рука промелькнула в воздухе в миллиметре от моих волос. Я улыбнулась.

– Я и есть лесной дух. Разве ты не знаешь, что в вечер Листопада нужно отдавать дань уважения духам-защитникам, которые поддерживали тебя летом и весной?

Рестариос покачал головой. Взгляд у него был такой, что я в одно мгновение забыла, о чем говорила только что.

– Я отдам, – почему-то пообещал он. Протянул руку ко мне и добавил: – Пойдем.

Внутри уже ожидали Заяр и остальная компания девисаров, которую я застала рядом с Рестариосом в день нашего знакомства.

Ни с кем из них я ни разу не общалась с тех пор и теперь ощущала себя немного неловко. Как они воспримут то, что с ними за столом будет сидеть реката?

Впрочем, никакого стола в общей комнате не было. Собравшиеся устроились кто на сундуках, а кто прямо на полу. Галдели они так, что с трудом можно было различить звуки лютни, на которой играл кто-то из участников торжества. Музыкант сидел в полумраке в углу, так что лица его было не разглядеть, и хриплым голосом напевал незнакомый мотив.

– Одного понять не могу, – пробормотала я. – При чем здесь Листопад?..

Рестариос подвел меня к бочонку с вином, откупорил его и наполнил два деревянных стакана из тех, что во множестве стояли вокруг бочки. Передал один мне, а другим изобразил небольшой салют.