Он посмотрел на меня.

– Что, черт возьми, вы имеете в виду?

– Я имею в виду вирус, который уничтожает нас.

– Ну, я думаю, что это возможно. Конечно, этого еще не случилось. Я не волнуюсь. Скорее всего, это вирус, который сократит нас на 90 %.

– Убьет девять человек из десяти? И вас это не беспокоит?

На его лице появилось выражение загадочного веселья.

– Вирус может принести пользу виду, проредив его, – ответил он.

Воздух прорезал крик. Он звучал не по-человечески.

Джонсон оторвал взгляд от воды и огляделся.

– Слышите этого фазана? Вот что мне нравится в реке Бигхорн, – сказал он.

– Вы находите вирусы красивыми?

– О да, – ответил он тихо. – Разве не правда, что если смотреть в глаза кобры, то у страха есть и другая сторона? Страх уходит, когда начинаешь видеть сущность красоты. Смотреть на Эболу под электронным микроскопом – все равно что смотреть на великолепный ледяной замок. Эта штука холодная. Такая абсолютно чистая.

Он удачно закинул удочку, и наживку затянуло в поток.

Карл Джонсон стал руководителем международной группы ВОЗ, собранной в Киншасе.

Другой врач, Джоэл Бреман, летевший в Заир вместе с Джонсоном, стал членом экспедиционной группы, которая поднялась на борт самолета, направлявшегося во внутренние районы страны, чтобы посмотреть, что происходит в Бумбе. Это был военно-транспортный самолет С-130 «Буффало» американского производства, принадлежавший Военно-воздушным силам Заира. Это был личный самолет президента Мобуту, оснащенный леопардовыми сиденьями, раскладными кроватями и баром, нечто вроде летающего президентского дворца, обычно возившего президента и его семью на каникулы в Швейцарию, но теперь он доставил команду ВОЗ в горячую зону, следуя вдоль реки Конго на северо-восток. Они сидели на креслах из леопардовой шкуры и смотрели в окно на бесконечные участки тропического леса и коричневой реки, на безликое одеяло, изредка разрываемое блеском заводи или скоплением круглых хижин, нанизанных, как бусины, на едва заметную дорогу или тропинку. Прислонившись к окну и наблюдая за тем, как простираются просторы Африки, Бреман пришел в ужас от того, что ему придется спуститься на землю. Он был в безопасности в воздухе, высоко над неизмеримым лесом, но там, внизу… до него начало доходить, что он едет в Бумбу умирать. Недавно он получил назначение в Мичиган в качестве эпидемиолога штата, и вдруг его вызвали в Африку. Он оставил жену дома, в Мичигане, с двумя детьми, и начал подозревать, что больше никогда их не увидит. Он захватил с собой дорожную сумку с зубной щеткой и постарался уложить в нее несколько бумажных хирургических масок, несколько халатов и резиновые перчатки. У него не было подходящего оборудования для работы с горячим агентом. «Буффало» пошел на снижение, и показался город Бумба, гниющий тропический порт, раскинувшийся вдоль реки Конго.

«Буффало» приземлился на взлетно-посадочной полосе за городом. Заирский экипаж самолета был напуган, боялся дышать, и они оставили пропеллеры работать на холостом ходу, пока спускали врачей по трапу и вытаскивали за ними сумки. Врачи остались на взлетно-посадочной полосе, а «Буффало» набрал скорость и взлетел.

В городе они встретились с губернатором области Бумба. Местный политик был в отчаянии. Он оказался словно в глубокой воде, смыкающейся над головой.

– Дела у нас очень плохи, – сказал он врачам. – Мы не можем достать ни соли, ни сахара. Его голос дрожал от рыданий, когда он добавил: «Мы даже не смогли достать пива».

Бельгийский врач в команде знал, как справиться с этой ситуацией. Театральным жестом он положил на стол черную сумку пилота авиакомпании. Затем он перевернул сумку вверх дном, и из нее выпали пачки денег, образовав внушительную кучу.

– Губернатор, возможно, это немного улучшит ситуацию? – сказал он.

– Что ты делаешь? – обратился Бреман к бельгийцу.

Бельгиец пожал плечами.

– Поверьте, здесь все делается именно так.

Губернатор собрал деньги и пообещал полное содействие вместе со всеми обширными правительственными ресурсами, имевшимися в его распоряжении, и одолжил им два Land Rover.

Они двинулись на север, к реке Эбола.

Был сезон дождей, и «дорога» представляла собой цепочку грязевых ям, прорезанных бегущими ручьями. Ревя двигателями, вращая колесами, они двигались по лесу со скоростью пешехода под непрерывным дождем и невыносимой жарой. Время от времени на пути встречались деревни, и у каждой из них они натыкались на блокпост из поваленных деревьев. Имея многовековой опыт борьбы с вирусом оспы, деревенские старейшины разработали собственные методы борьбы с этим вирусом в соответствии с полученной ими мудростью, которая заключалась в том, чтобы отрезать свои деревни от мира для защиты своего народа от свирепствующей чумы. Это был обратный карантин, древняя практика в Африке, когда деревня запирается от чужаков во время болезни и прогоняет тех, кто появляется снаружи.

– Кто вы такие? Что вы делаете? – кричали они Land Rover из-за баррикады.

– Мы врачи! Мы идем на помощь!

В конце концов люди убирали деревья, и команда углублялась в лес. За долгий и отчаянный день путешествия они прошли 50 миль от реки Конго и наконец ближе к вечеру подошли к ряду круглых африканских домов. За домами посреди леса стояла белая церковь. Возле церкви было два футбольных поля, а в середине одного из них они заметили кучу обгоревших матрасов. Пройдя еще 200 ярдов, они подошли к госпиталю миссии Ямбуку – комплексу низких побеленных бетонных зданий с гофрированными жестяными крышами.

Здесь было тихо, как в могиле, и, казалось, не было никого. Кровати были железные или деревянные, без матрасов: пропитанные кровью матрасы сожгли на футбольном поле – и полы были чистыми, безупречно чистыми, тщательно вымытыми. Команда обнаружила трех выживших монахинь и одного священника, а также нескольких преданных африканских медсестер. Они убрали беспорядок после того, как вирус уничтожил всех остальных, и теперь были заняты тем, что распыляли в комнатах инсектицид в надежде, что он сможет как-то рассеять вирус. Одна палата в больнице не была убрана. Ни у кого, даже у монахинь, не хватило смелости войти в родильное отделение. Когда Джоэл Бреман и его команда вошли внутрь, они обнаружили тазы с грязной водой, стоящие среди выброшенных окровавленных шприцев. Комната была заброшена в самый разгар родов, умирающие матери выкидывали зародыши, зараженные лихорадкой Эбола. Команда обнаружила красную камеру вирусной королевы на краю земли, где адская форма жизни набирала силу с помощью матерей и их нерожденных детей.

Дождь шел весь день и всю ночь. Вокруг больницы и церкви стояли прекрасные мощные деревья, скопления камфары и тика. Их короны сплетались, перекрещивались и шептались с дождем, кланялись и двигались, когда отряды обезьян проходили сквозь них, как порывы ветра, перепрыгивая с короны на корону, выкрикивая свои непереводимые крики. На следующий день врачи углубились на Land Rover в лес и установили контакт с зараженными деревнями, где обнаружили умирающих людей в хижинах. Некоторые жертвы были помещены в изолированные хижины на краю деревни – старый африканский метод борьбы с оспой. Некоторые хижины, где люди умерли, были сожжены дотла. Вирус, казалось, уже иссяк, и большинство людей, которые должны были умереть, уже умерли, настолько быстро вирус распространился по всей Бумбе. Волна эмоций захлестнула Джоэла Бремана, когда он осознал с ясностью врача, внезапно увидевшего суть вещей, что жертвы получили инфекцию из больницы. Вирус укоренился у монахинь и делал свою работу среди тех, кто обращался к ним за помощью. В одной деревне он обследовал человека, умирающего от лихорадки Эбола. Мужчина сидел в кресле, держась за живот и наклонившись вперед от боли, и кровь струилась на его зубы.