— Значит, все это… — она потыкала пальцем в сторону неубранной постели, — было просто частью твоего бизнес-плана, да?

Сергей, выскочивший за ней в комнату, оторопело наблюдал, как Ниоле мечется по комнате рассерженно фыркающей белкой.

— Никакой не частью. Это не следствие и причина. Это две стороны наших отношений. Мы вместе работаем и вместе спим. Разве это не идеальный вариант?

— Для меня — нет.

Она бросилась в прихожую и, прыгая на одной ноге, стала обуваться.

— А что для тебя идеальный вариант?

— Теперь это уже не важно.

Она метнулась, едва не сбив Сергея с ног, назад в комнату, схватила с компьютерного столика дискету «Ниоле-3», сунула в карман куртки и вылетела в прихожую. Несколько секунд Сергей слышал, как она крутит замок, но ничего не предпринимал, поскольку не мог двинуться с места. Ниоле, наконец, справилась с дверью, и Сергей услышал, как она вышла, но тупо стоял, пока по ногам не потянуло холодом.

Сергей молча пошел и закрыл дверь за Ниоле.

«А что это вообще было?» — пытался он собрать испуганно разбежавшиеся мысли.

Он вернулся в кухню и вдруг как-то особенно явственно увидел недоеденный Ниоле бутерброд. Еще час назад все было так хорошо… А он начал нести какую-то самодовольную чушь, и Ниоле неверно ее истолковала… Вообразила невесть что, обиделась и сбежала.

«Ну, то, что между нами все кончено, она же не говорила», — неуклюже стал утешать себя Сергей, а какое-то гадкое чувство подсказывало, что так оно и есть. Все кончено.

Он промаялся досадой до обеда, потом позвонил Ниоле. Ее секретарь Лена после паузы ответила, что Ниоле Павловна просит его больше не звонить. Сергей взялся за компьютер и написал ей коротенькую, в опасении, что могут прочесть сотрудники, записочку.

«Ниоле, ты все неправильно поняла и неверно истолковала. Ты нужна мне во всех видах и проявлениях. Позвони. Мне без тебя плохо. Сергей».

Мама рассказывала ему, что его отец, бывший порядочным гуленой и пару-тройку раз уходивший из семьи, покупал себе прощение этой фразой: «Мне без тебя плохо».

«Любовь-морковь — это все ерунда. Но когда мужчина говорит, что ему плохо, — вот где подвох для женской стойкости».

Через некоторое время Сергею действительно позвонили, но это оказался заказ на выездную съемку. Вздохнув, он принял приглашение.

«Хоть отвлекусь… И заработаю».

Несколько дней Сергей был занят. В середине следующей недели ему позвонили домой.

— Это Сергей? — спросил незнакомый мужской голос. — Нам бы у вас мебель забрать. Вы когда у себя будете?

— Какую мебель? — опешил Сергей и вдруг вспомнил, что у него в студии стоит Ниолина псевдостарина.

Договорились, что вещи вывезут на следующее утро.

Студия показалась ему огромной, неуютной и чужой. Приехали грузчики, не те, зеленые, а другие, серые, вынесли стулья-диваны. Ниоле исчезала из его жизни неотвратимо — как вода просачивалась сквозь пальцы.

В офисе ее к телефону не звали. Дома тоже никто не снимал трубку, ни вечером, ни утром. Сергей попытался зайти в офис. Его не пустил охранник. Сергея начинало злить упрямство Ниоле. Ничего плохого он ей не сделал… Ни в чем не виноват… Что это — «испытание верности»? Или ее уязвленное самолюбие? Не ожидала, что ее собственное творение поможет ему заполучить ее с головой? И со всем остальным… Как выпросить у нее прощение?

Гудящая пустота, образовавшаяся после ухода Ниоле, неукротимо расползалась, захватывая все больше пространства его жизни. Работать или просто существовать становилось все труднее. В конце второй недели после их ссоры Сергей обнаружил, что около рта у него наметилась морщина. Ниоле надо было вернуть во что бы то ни стало. Но как?

«А что наш теоретик пишет по этому поводу?» — задался Сергей вопросом и открыл заветный файл.

«Вообще, нагота — она как алкоголь. Хозяйки знают — добавишь в сладкое капельку коньяка, и вкус резко обостряется. Нагота, добавленная к любому событию, гарантирует больший общественный резонанс. Она же, присоединенная к наказанию, усиливает воспитательный эффект.

Раздетость, полная или частичная, может быть частью телесного наказания или дополнительным моральным наказанием, особенно если это касалось публичных экзекуций. С последним в современную эпоху надо быть осторожнее, дабы самому не попасть под статью».

«Ну, спасибо, девочка!», — подумал Сергей и взялся за свою записную книжку.

Сначала он позвонил другу Лехе:

— Я тут с Ниоле поссорился…

— Как это тебе удалось? Она же овечка! Бяша!

— А взбрыкнула, что только держись… Ты мне не поможешь восстановить отношения?

— Да как же я могу?! — удивился Леша.

— А я скажу, как…

Следующей он позвонил красотке Марго.

— А, Серега, — загудело в трубке грудное контральто. — Как работа идет? Когда пропивать будем?

— Ой, теперь и не скажу… Такое дело…

Она выслушала его горестный рассказ и обещала помочь. Какая же женщина не посочувствует страдающему влюбленному?!

Звонил он и еще девушкам-моделям, и постоянным клиентам, жалуясь на свое разбитое сердце и прося поддержки.

— Что, первое апреля репетируешь, затейник? — спросил его однокашник, которого Сергей тоже пригласил на акцию «Помирись с любимой».

«А ведь точно… Пятница, тридцать первое марта. Скверик напротив офиса Ниоле. Сбор в тринадцать ноль-ноль. Форма одежды… м-да. Сколько мы так продержимся? Какой там прогноз?»

Дни стояли довольно теплые, к полудню совсем согревалось. На деревьях уже проклевывались почки, и в воздухе разливалось сезонное томление. В принципе, погода способствовала…

— …Ну чего, Серега? — протянул ему руку Леша. — Сколько народу нагнал?

— Пока ты один.

— Ничего. Я в училище поагитировал, народ придет. Все понимают. Вчера даже лозунги писали.

— Ну да?

К скверику стали подтягиваться, робко озираясь, группки незнакомых ему парней и девчонок. Было без трех минут час. В пятницу центр столицы был довольно безлюден, и сборище из сорока — пятидесяти человек бросалось в глаза. Еще немного, и бдительные граждане начнут звонить куда надо.

— Леха, проассистируй мне! Народ выстраивается вдоль ограды… ну и, того… по команде…

— Ага, понял.

— Потом выкидываем лозунги и начинаем скандировать: «Выйди к нам, Ниоле!»

— И сколько так… скандировать? — закусил пухлую губку Леша.

Сергей невесело усмехнулся:

— Пока не повяжут.

— Понял. А ты?

— А я сниму вас и тоже присоединюсь — а что делать? Начинаем?