– Что же нам делать? – печально проговорила Тереза. – Куда мы пойдем?

– Могу ли я предложить вам временное жилище и попросить вас переехать ко мне? – ответил де Нансе. – Мы с Франсуа занимаем очень маленькую часть дома, все остальные комнаты мы отдали бы в ваше полное распоряжение.

– Благодарю вас, де Нансе, – кивнула Тереза Гибер. – Я глубоко благодарна вам за это предложение, на несколько дней мы переедем к вам и проживем до тех пор, пока найдем себе новое помещение. Я отлично знаю, что мы вас стесним, а потому еще больше благодарна за вашу доброту.

– Я счастлив, что могу хоть немного помочь вам в эту тяжелую минуту.

– Вы нам позволите сегодня же вечером переехать к вам?

– Конечно-конечно, – участливо ответил он. – Я сейчас отправлюсь домой, чтобы сделать необходимые распоряжения. Франсуа, мы скоро поедем, голубчик.

Каролина Дезорм и графиня Семиан проводили бедную Жизель Сибран к ее сыновьям.

– А потом мы все поедем домой. Наши дети, вероятно, донельзя устали, – сказала графиня.

Дамы прошли к тому месту на лугу, где лежал Морис, подле него был его отец, по-прежнему подавленный несчастьем, а также Дезорм и граф де Семиан.

Морис пришел в себя, и уже мог говорить. Он жаловался на боль от ожогов, на боль в ушибленных ногах, в спине и при каждом движении жалобно стонал. Жизель де Сибран опустилась на колени подле него совершенно молча. На потемневшее от дыма и выражавшее страдание лицо Мориса падали крупные горькие слезы бедной матери.

Она поцеловала его в лоб, потом, молчаливая и неподвижная, села близ него. Вскоре она попросила своих приятельниц оставить ее наедине с сыном и увести остальных детей, после этого ей захотелось, чтобы Мориса отнесли поближе к Адольфу и дали ей возможность быть с обоими больными.

Де Нансе взялся исполнить ее поручение и ушел вместе с Франсуа. Христина ни на минуту не отходила от маленького горбуна, пока Изабелла не позвала свою воспитанницу, чтобы отвести ее к экипажу матери.

Но, когда они появились во дворе, оказалось, что Каролина Дезорм уехала. Не видя ни Изабеллы, ни Христины, ветреная молодая женщина спросила, где они, ей кто-то ответил, что, по всей вероятности, господин Дезорм увез их домой, на этом она и успокоилась. Каролина не стала разыскивать дочь и ее няню и преспокойно укатила в Орм.

Когда Христина увидела, что о ней забыли, она страшно испугалась, но ее тотчас же успокоил де Нансе, ласково сказав ей:

– Не тревожься, Христиночка, я отвезу тебя с Франсуа и Изабеллой в наш дом, ты переночуешь там вместе с няней. Я буду очень рад, что она приедет к нам, я хочу попросить ее помочь приготовить помещение для семьи Гибер.

– Благодарю, благодарю вас, – сказала Христина и стала целовать руку, которую он протянул ей. – Какой вы добрый! Как счастлив Франсуа, и как я рада, что у него такой чудесный папа.

– Спасибо, мой милый папочка, – в свою очередь закричал Франсуа, и его добрые глазки заблестели от радости. – Скорее сядем в экипаж, не то, пожалуй, Христинина мама вернется и увезет ее от нас.

Христина легко вскочила в коляску и уселась подле де Нансе, Франсуа поместился против нее, Изабелла села рядом с ним. Де Нансе улыбался, глядя на встревоженных детей, и, чтобы успокоить их, велел кучеру пустить лошадей крупной рысью.

В Нансе хозяин дома поручил Изабелле поместить Христину в прежнюю маленькую детскую Франсуа, находившуюся рядом с комнатой няни. Радостный мальчик провел Христину в эту маленькую комнатку, нежно поцеловал ее и няню и пошел в свою спальню, находившуюся рядом со спальней де Нансе.

Перед тем как лечь в постель, он долго и горячо молился Богу и от души благодарил его за то, что он дал ему такого доброго отца и милую приятельницу. Франсуа заснул довольный и вполне счастливый. Его не беспокоила мысль о горбе, над которым смеялись люди глупые и жестокие, он отлично понимал, что другие, более умные, справедливые и добрые, не могли видеть ничего смешного в его телесном недостатке.

Между тем де Нансе и не подумал об отдыхе, хотя и сильно устал за этот день. Вместе с Изабеллой и Батильдой он наблюдал, как готовили комнаты для семьи Гибер и их слуг. Поэтому, когда его соседи приехали, все уже было вполне готово. Де Нансе встретил их на крыльце, показал отведенную для них часть дома, сказал, что они могут требовать все, что им понадобится, и быстро ушел к себе, чтобы прервать поток их благодарности. На мгновение он остановился в комнате Франсуа, поцеловал спящего мальчика, в свою очередь поблагодарил Бога за то, что он даровал ему такого хорошего сына, и наконец лег спать.

На следующий день Христина проснулась поздно, и в первую минуту с изумлением рассматривала чужую комнату. Потом она, конечно, вспомнила все, что случилось накануне, и ее сердечко радостно забилось при мысли, что она сейчас снова увидит Франсуа и де Нансе.

Как только Изабелла одела ее и она прочитала утренние молитвы, в комнату вошел Франсуа. Христина подбежала к другу и бросилась ему на шею.

– О, Франсуа, – сказала она, – оставь меня здесь навсегда! Мне так хорошо у вас. Мое сердечко совсем спокойно, точно спит…

– Я был бы доволен, если бы ты навсегда осталась у нас, но твои папа и мама не захотят отдать тебя нам, – заметил мальчик.

– Почему? Они так заняты… Ведь вчера они забыли меня в этом сгоревшем доме.

– Это случилось потому, – ответил Франсуа, – что все были испуганы и поражены пожаром, но они, конечно, пришлют за тобой сейчас же. А пока пойдем со мной, утро я всегда провожу с папой. Я уже сказал ему, что ты придешь пить шоколад с нами. Хочешь?

– Конечно, конечно, мой голубчик Франсуа. Как хорошо, что ты это придумал.

Изабелла с нежностью смотрела на двоих друзей. Франсуа подбежал к няне, поцеловал ее, взял Христину за руку, и дети бегом направились к де Нансе, который в ожидании сына сидел и писал.

– Здравствуй, мой милый, добрый папочка, – сказал Франсуа, обвивая руками его шею.

В ту же минуту кто-то поцеловал де Нансе в другую щеку, и две маленькие ручки обняли его с другой стороны. Он обернулся и увидел Христину.

– Пожалуйста, – сказала она, – позвольте мне навсегда остаться с вами и Франсуа. Мне было бы так хорошо у вас! Я любила бы вас так сильно… так же сильно, как Франсуа. – И ее ручки еще крепче сжали его.

– Мое милое дитя, – сказал де Нансе, – я был бы счастлив, если бы ты жила у нас, но этого нельзя сделать. У тебя есть отец и мать.

Маленькие ручки Христины бессильно упали, ее личико затуманилось.

Де Нансе ласково улыбнулся девочке и нежно поцеловал ее:

– Наш завтрак готов, и всем нам хочется есть. Пойдемте!

Он дал Христине и Франсуа по чашке шоколада, а сам выпил чаю. Дети все время весело разговаривали, их рассуждения забавляли де Нансе, а нежная дружба трогала его. Глядя на девочку, он сожалел, что не может навсегда оставить ее у себя. Франсуа был бы так счастлив от этого. Однако и себе он повторил то же, что сказал ей: «Это невозможно».