мы на цыпочках выходим обратно в коридор и продолжаем путь наверх, моя магия заглядывает во все комнаты, мимо которых мы проходим, в надежде услышать отголосок мыслей Юны. Наконец мы поднимаемся на последний ярус. Мы прочёсываем весь этаж, каждую комнату, даже каждый шкаф. Ужас набухает у меня внутри, и у меня кружится голова. Я раскидываю свою магию как можно дальше, точно сеть, вопреки всему надеясь, что услышу что-то, хоть что-нибудь, напоминающее мысли Юны.

Ничего, ничего, ничего.

«Держись», – Себастьян тянет меня за руку в дальнюю часть крепости. Осталось ещё одно место, где мы не проверяли. Себастьян указывает на узкую лестницу, частично скрытую за стеллажами, она ведёт на крышу. Мы не теряем времени и спешим наверх, но на полпути я останавливаюсь.

На краткий миг я чувствую сознание Юны. Её мысли разрозненные и спутанные, и они тут же снова пропадают.

Когда мы открываем люк на крыше и выходим в холодную ночь, я плотнее запахиваю юбки, будто от этого мне может стать теплее. Себастьян потирает руки в попытке согреть.

Там – по другую сторону перил, огибающих крышу, – стоит человек в ночной рубашке, кожа и волосы светятся на тёмном ночном фоне.

– Юна! – кричу я, в тот же момент направив к ней свою магию. Я почти ожидаю, что она обернётся к нам с улыбкой и спросит, зачем мы поднялись на крышу.

Она не оборачивается. И когда я касаюсь её сознания, я не чувствую знакомых вибраций мудрой, уверенной в себе женщины, к которой я успела привыкнуть.

Её здесь нет. Но есть кто-то другой.

Но он тут же пропадает, исчезает прежде, чем я успеваю ухватиться за чужое сознание. Мысли Юны прорываются бурным потоком, в то время как она, качаясь, стоит у перил. Мы бегом бросаемся к ней и хватаем за одежду, чтобы оттащить от края. Наконец она оборачивается, взгляд у неё дикий и потерянный, она смотрит на нас, но не узнаёт.

– Где я? – шепчет она. И падает камнем на крышу.

«Куда я пошла? Куда я пошла? Куда я пошла?» – одна и та же мысль сверлит ей мозг. Я отзываю свою магию и обхватываю себя руками. Я вся дрожу – и не знаю, от холода или от страха.

Себастьян опускается на корточки рядом с Юной. Её глаза закатываются, и я боюсь, что она сейчас потеряет сознание.

– Надо привести кого-нибудь, чтобы ей помогли. Ты понимаешь, что с ней случилось? – Себастьян поднимает на меня взгляд, его лицо белее простыни.

Я опираюсь на перила, он подходит ко мне:

– Симона, что это такое?

Я трясу головой, перед глазами качаются белые пряди:

– Он здесь. Он завладел ею. Я не знаю, что ему было нужно, но он ушёл, как только я позвала её по имени.

Себастьян делает шаг назад:

– Нет. Это невозможно. Мы убежали от контролёра. Здесь мы должны были быть в безопасности.

– Если мы действительно столкнулись с контролёром, то мы нигде не будем в безопасности. Мы никогда не будем в безопасности, наши друзья никогда не будут в безопасности, никто никогда не будет в безопасности. До тех пор, пока контролёр на свободе.

Глава четырнадцатая

Мы оттаскиваем Юну ближе к двери на лестницу, подальше от края крыши. Юна слишком высокая, мы не можем сами отнести её вниз, и мы слишком боимся контролёра, чтобы разделяться.

Мы бежим вниз по лестнице, отчаянно зовя на помощь. Спустившись на этаж ниже, мы натыкаемся на протирающую глаза библиотекаря. Она, должно быть, задремала за книгами.

– Что такое, что случилось? – спрашивает она.

– Юна на крыше! – кричит Себастьян.

– На неё напал контролёр, ей нужна помощь. Пожалуйста, поспешите, – говорю я.

Женщина не теряется:

– Найдите доктора. Её зовут Ольга. Она живёт на четвёртом этаже. Четвёртая дверь справа от лестницы. Я присмотрю за Юной, пока она не придёт.

Мы с Себастьяном бежим дальше и, добравшись до четвёртого этажа, отсчитываем четвёртую дверь и стучим так, словно за нами погоня. Мы боимся, что промедление может стать роковым для Юны.

Мы знаем, каково это – быть в подчинении у контролёра. Опустошение, истощение. Будто внутри у тебя что-то сломалось, и ты понятия не имеешь, как это исправить.

Дверь открывает заспанная сухопарая женщина в наспех запахнутом халате.

– В чём дело, дорогие? – спрашивает она. – Кому-то плохо?

– Да. Юне нужна помощь. Она на крыше.

Она широко распахивает глаза, в них уже ни следа сонливости:

– Я только возьму сумку.

Из других дверей показываются другие библиотекари, заинтересовавшиеся тем, что происходит. В том числе со своим неуёмным любопытством в коридор высовывается Девинн. А Ольга крепко берёт за локти меня и Себастьяна.

– Ведите меня к ней и расскажите, что случилось.

– Мы стали искать её сегодня вечером. Хотели поблагодарить за гостеприимство, – отвечаю я.

– Но мы не могли её найти, – продолжает Себастьян.

– Мы всё обыскали и нашли её только на крыше, – говорю я.

Ольга сдвигает брови:

– Она вам не сказала, зачем забралась так высоко?

Я качаю головой:

– Она не могла. Ею завладел контролёр. Я не понимаю, зачем ему понадобилось, чтобы она залезла на крышу, но…

Ольга останавливается и поворачивается ко мне:

– Постой. Контролёр? Это редкий дар и серьёзное обвинение. Почему ты так уверена?

Я обхватываю себя руками, и Себастьян рефлекторно кладёт руку мне на плечо.

– Меня зовут Симона, и я умею читать мысли. Мы оба, – я киваю на Себастьяна, – были в Саду леди Эшлинг. Она управляла нами с помощью дара контролёра. Я везде его узна́ю. К тому же я видела Юну, но не слышала её мыслей. До тех пор, пока контролёр не отпустил её.

– И тогда у неё подкосились ноги, – добавляет Себастьян.

Ольга снова идёт вперёд быстрым шагом.

– Тогда, полагаю, вы знаете, о чём говорите, – размышляет она вслух. – Мне не приходилось встречаться с теми, чей ум подвергался подобному воздействию. Хорошо, что у нас здесь есть группа изыскателей, которые помогут поставить Юну на ноги, если она не оправится быстро.

Надежда буквально окрыляет меня. Если местные изыскатели займутся контролёром, возможно, мы тоже сможем помочь. Или хотя бы узнать результаты их трудов, чтобы в будущем обезопасить себя и тех, кого любим, например, Джемму. Мысли Себастьяна обращаются к ней каждые несколько минут с тех пор, как я сказала ему, что контролёр завладел Юной. Я размышляю о том, где могла очнуться Джемма после того, как контролёр её отпустил. Я знаю, что леди Эшлинг могла контролировать сразу нескольких детей одновременно – но она при этом