Чарли вздохнул и открыл дверь. Дадди вошел. Запах топлива стал еще сильнее: что-то внутри горело. Полотенцами и изоляционным материалом были закрыты вытяжки и вентиляционные отверстия. Пожарная сигнализация лежала на столе, из нее были вынуты батарейки. Дадди снова посмотрел на Чарли. Чарли смотрел в пол. Дадди прошел мимо него в ванную, на запах керосина. Маленькая хибати стояла в ванне и горела. Чарли объяснил, что поставил ее туда, потому что боялся пожара – в конце концов, он медбрат в отделении ожогов. Он видел, что бывает после пожара. Однако Дадди вызвал скорую. Чарли вздохнул и пошел искать свои ботинки.

Когда приехала скорая, Чарли спросил врачей, могут ли они отвезти его не в больницу Уоррена. Он не хотел показаться фриком{92}.

Апрель 2000 года

Чарли все яснее осознавал, что его время в Лихай-Вэлли подходит к концу. Старшие сотрудники отделения ожогов перестали скрывать свое презрение к медбрату Каллену{93}. Чарли попытался перевестись, но кардиологическому отделению тоже не нужны были проблемы. Чарли проработал в Лихае еще три месяца, заглушая боль убийством пациентов{94} и потихоньку отменяя смены в поисках работы неподалеку.

К счастью, за последние десять лет население Лихай-Вэлли увеличилось больше чем на десять процентов. Больницы вырастали в окрестностях как грибы. Пятно от кофе на автомобильной карте Чарли покрывало минимум шесть потенциальных работодателей в получасе езды от квартиры, и в каждой больнице сотрудников было меньше, чем смен. Чарли воспользовался текстовым редактором и разослал улучшенную версию своего резюме. У него за плечами было тринадцать лет стажа в шести разных больницах, и – несмотря на то что он увольнялся после обвинений в некомпетентности и подозрений в еще более страшных грехах – он мог рассчитывать, что все они подтвердят даты его трудоустройства{95}. У него была действующая медицинская лицензия штата Пенсильвания, а также рекомендации, в которых его все еще описывали как «прекрасного командного игрока» со «спокойным и добрым» нравом, как сотрудника, «всегда готового взять» дополнительные смены. Навык коммуникабельности? «Хороший». Качество работы? «Превосходное». Одной из первых больниц, получивших резюме Чарльза Каллена, была больница святого Луки в Фаунтин-Хилл, располагавшаяся чуть дальше Лихая.

Больница год за годом разрасталась, сохраняя основные отделения и открывая новые источники дохода, такие как операции по снижению веса и лечение расстройств сна{96}. Они готовы были обучать новых сотрудников, но опытные медработники были для них настоящей находкой; когда Чарли подписал договор, ему заплатили премию в 5000 долларов{97}.

Для Чарли это была престижная работа. Больница святого Луки была названа в числе лучших медицинских учреждений страны журналом U. S. News & World Report, а состоящее из девяти палат отделение коронарной терапии было его главной жемчужиной{98}. Он должен был стать лучшим работником лучшего крыла. Каллен сразу погрузился в работу с головой, обустраивая свое рабочее место, словно птица гнездо по весне. «Первое впечатление – это очень важно», – говорил он своим коллегам.

Не все заметили это сразу{99}. Люди умирают, в больнице такое бывает, особенно в отделении коронарной терапии. Иногда случается сразу несколько смертей, но ничего нового в этом нет. Опытные медработники почувствовали дуновение холодного ночного ветра, уносящего их пациентов. Некоторым казалось, что остановки сердца теперь стали рутиной. И хорошо они не заканчивались.

Некоторым медработникам нравилась динамика спасения жизней, срочность ситуации, адреналин, нравилось врываться в палату в то же время, когда жизнь пациента стремится его покинуть. Некоторые даже становились от этого зависимыми. Чарли Каллен не казался коллегам таким, но при остановках сердца он почему-то часто оказывался в палате первым. Они не могли не заметить его привычку запрыгивать на койку, седлать пациента и стучать по его груди. Никто не сомневался в его энтузиазме. Однако подход Чарли казался им слишком драматичным и в то же время равнодушным.

Да, новичок казался странным, но разве можно критиковать медбрата за то, что он слишком сильно переживает за пациентов? И Чарли уж точно нельзя было обвинить в невнимательности; если только в чрезмерной внимательности к незначительным деталям, как, например, стулья на сестринском посту. Каждую ночь он относил несколько этих стульев в одну из свободных палат. И каждый вечер его супервайзер Эллен Амедео просила его вернуть их на место{100}. Он вздыхал, закатывал глаза и шел по коридору туда, где их спрятал, а на следующее утро делал это снова. Он будто специально испытывал их терпение. Пропажу стульев замечали лишь тогда, когда на пост заступала новая смена, а Чарли к этому времени уже уходил. Сестрам приходилось искать пропавшие стулья повсюду, чтобы принести их обратно на пост. Этот ритуал казался сотрудникам больницы смехотворным.