— Все сюда! По местам! — крикнул председатель Бамфордского охотничьего общества.

Одновременно с ним заорал констебль:

— Эй ты, а ну, прекрати!

Но в парня будто бес вселился. Он бросился прямо под копыта жеребца и ткнул в него плакатом, осыпая Гарриет ругательствами.

Время словно остановилось; действие развивалось перед глазами охваченной ужасом Мередит, как в замедленной съемке. Меченый встал на дыбы; его передние копыта плавно били по воздуху, как будто конь плыл. Демонстранты и зрители безмолвно расступились. Посередине, на своеобразном островке, остались только Гарриет на Меченом и небритый парень с плакатом.

Потом Гарриет начала падать… она медленно накренилась набок, выронила поводья и повалилась на землю. Послышался ужасный глухой удар. С головы ее упал цилиндр, лента развязалась, и рыжие волосы накрыли ее тело, как знамя.

Толпа застыла в безмолвном ужасе. Затем вернулись звуки. Теперь действие разворачивалось с удвоенной скоростью. Застывшие лица оживились. Люди отчаянно жестикулировали, пробивались вперед. Вскоре толпа скрыла распростертую на земле фигуру.

Раздался властный голос:

— Пропустите меня, я врач! — Прингл устремился к упавшей Гарриет, бесцеремонно расталкивая окружающих локтями и отшвыривая ногами собак. Полы его грубошерстного полупальто, похожие на большие коричневые крылья, развевались.

Меченый, оставшись без хозяйки, пятился назад; по земле волочились поводья. Фирон остановил жеребца.

Демонстранты страшно перепугались; вдруг стало видно, какие они еще молодые. Они жались в кучку под своим транспарантом. Только небритый парень стоял над поверженной жертвой, словно ничего не понимая. Он ликовал. Развернувшись, он, как боксер-победитель, вскинул вверх обе руки, по-прежнему потрясая плакатом. Подбежавший молодой констебль выхватил у него плакат и крепко схватил за плечо. Тут подоспела и констебль Джонс. Председатель охотничьего общества спешился и тоже подошел к лежащей на земле всаднице. Маркби направился к месту происшествия. Бамфордцы, узнавшие старшего инспектора, расступались перед ним. Даже гончие как будто поняли, что случилась беда. Они перестали носиться и заливисто лаять, а сидели, поджав хвосты, и молча наблюдали за происходящим.

Прингл опустился рядом с Гарриет на колени. Маркби встал за его спиной. Констебль Джонс сдерживала толпу. Маркби крикнул ей:

— Вызовите скорую!

— Вставай, Гарриет! — шептала Мередит, как будто рыжеволосая красавица могла ее услышать. — Ну, пожалуйста, пожалуйста, шевельнись… хотя бы дай знак рукой…

Но было очевидно, что Гарриет не встанет и больше не сядет в седло.

— Она что-нибудь сломала? — послышался из толпы взволнованный голос.

Прингл поднял голову; Алан Маркби склонился к нему. Врач говорил почти шепотом, но в тишине, воцарившейся на площади, было слышно каждое слово.

— Она мертва! — сказал Прингл.

Одновременно с его словами из-под роскошных рыжих волос Гарриет показалась темная струйка крови и медленно растеклась по земле.

Стало совсем тихо, слышался только цокот копыт. Это Руперт Грин оставил свой пост на краю площади. Посмотрев на неподвижное тело Гарриет, он снял цилиндр. Традиционный и все же неожиданный знак почтения в присутствии смерти поразил Мередит едва ли не больше, чем все остальное. Остальные всадники-мужчины последовали примеру Грина. Даже под загаром видно было, как побледнел Том Фирон. Он последним медленно стащил с головы кепи и метнул на Грина сердитый взгляд, как будто говоря, что финансист нанес оскорбление, а не оказал уважение распростертому на булыжниках телу.

Прижав цилиндр к груди, Грин склонился из седла к небритому парню, которого держали оба констебля.

— Вы убили ее! — грозно сказал Грин. — Вы убили ее, причем с заранее обдуманными намерениями!

— Погодите… — начал было Маркби.

Но прежде чем он успел закончить фразу, звон металла и разбитого стекла заставил всех развернуться. Ничего не подозревающая официантка из «Скрещенных ключей» вынесла охотникам новую порцию пунша и увидела тело Гарриет. Перепуганная девица выронила поднос и разразилась пронзительными воплями, которые показались оглушительными в морозном воздухе.

Из толпы выбрался Джеффри Хейнс, о котором Мередит совсем забыла. Он подошел к официантке и влепил ей пощечину.

— Прекрати орать, дура! — приказал он.

— Все в порядке, сэр, все в порядке, я о ней позабочусь! — Констебль Джонс бесцеремонно отодвинула его плечом.

Послышался вой сирены; он становился все громче и громче. На рыночную площадь выехала карета скорой помощи. Но медикам можно было уже не торопиться.

* * *

— Говорю вам, я понятия не имел, что она брякнется с лошади! — в который раз повторял Саймон Парди. Держался он вызывающе и, как видно, совершенно не раскаивался. Видимо, так он привык реагировать на любые замечания в свой адрес. Мрачно посмотрев на старшего инспектора исподлобья, Парди прикусил губу.

— Интересно, а чего же вы ожидали? — с досадой парировал Алан Маркби.

В мрачном, насупленном парне его раздражало абсолютно все; старшему инспектору лишь с большим трудом удавалось сдерживаться и не выказывать своего раздражения. Когда Парди доставили в бамфордский полицейский участок, он вырывался, дерзил, отвечал на вопросы презрительно и вел себя воинственно. Когда, наконец, до Парди дошло, что из-за него погиб человек, он принялся оправдываться, заявляя, что ни в чем не виноват. Маркби подозревал, что за его враждебностью кроется элементарный страх. Саймон Парди испугался того, что натворил. Впрочем, его реакция не исключала злого умысла. Когда доходит до дела, даже самые хладнокровные убийцы часто пасуют, несмотря на то что обдумали свое деяние заранее и во всех подробностях. Возможно, Парди испугал успех его зловещего предприятия. С подобной реакцией задержанных Маркби сталкивался и раньше.

Несмотря на откровенно отталкивающую внешность и бессвязную речь, Саймон Парди оказался в высшей степени разговорчивым молодым человеком. После первых же минут допроса выяснилось, что он учился в частной школе, правда не в самой дорогой. Едва ли какая-то школа способна гордиться таким выпускником! Вряд ли его приглашают на юбилеи и ежегодные встречи класса. Маркби выяснил, что парню двадцать лет. Одет он был неряшливо, кое-как; видимо, давно не был в прачечной. Ногти обкусаны до мяса. Лицо мрачное, заросшее. Кроме того, как заметил старший инспектор, у парня нервный тик — время от времени он кривил рот и дергался. Смотрел исподлобья, злобно.

— Я понятия не имел, что она вот так брякнется! — повторил Саймон Парди. — Разве охотник не должен быть хорошим наездником? Они ведь часто скачут по пересеченной местности, берут барьеры и все такое; в общем, им приходится часто падать, и они умеют падать грамотно, чтобы ничего не сломать. Как циркачи, падая, они группируются и перекатываются набок. А она повалилась на землю, как мешок с картошкой, и разбила себе башку. Я такого не ожидал!