– А глупость – означает смерть? – оставаясь спокойным, спросил Фрол.

– Ты будешь жить, – сказала Истома. – Ты даже сможешь возвыситься при мне. Но ты можешь быть и скормлен рыбам, да так, что никто этого не увидит, и все будут считать, что ты просто исчез, как это частенько случается в нашем мире. А чтобы не исчезнуть, не сгинуть, ты должен будешь кое-что доказать. Доказать, как мужчина. Покорный мужчина.

Она сделала короткий шаг и оказалась с ним нос к носу. Руки Фрола оставались связанными за спиной. Рукам было больно, но просить их развязать было, как догадывался Фрол, бессмысленно. И все-таки спросил, так, на всякий случай:

– Ты развяжешь мне руки?

– А они мне пока что ни к чему, – усмехнулась Истома и положила ладонь ему на грудь. Она принялась ее гладить, опуская все ниже и ниже, одновременно левой рукой развязывая узел его набедренной повязки.

Фрол стоял не шевелясь, в упор глядя в ее слегка прищуренные глаза. Повязка упала на пол, и принцесса завладела своими тонкими проворными пальцами тем, что эта повязка прикрывала. Фрол моментально возбудился и всем своим существом понял, что это как раз то, чего жаждет принцесса. Ему не пришлось особо стараться, чтобы усилить впечатление, за него старалась Истома, и Фрол, запрокинув голову и закрыв глаза, застонал от наслаждения. Она усилила ласки, и он застонал еще сильнее.

– А теперь – на колени! – отпуская его, приказала принцесса.

Находившийся на грани оргазма, Фрол открыл глаза и, встретившись с ее взглядом, понял, что никуда не денется от того, чтобы ей подчиниться.

– Может, все-таки развяжешь? – спросил он, опускаясь на колени.

– Нет, Фролм, сейчас мне понадобится только твой язык.

Принцесса-гестаповка начала раздеваться перед стоящим на коленях мужчиной. Впрочем, рубашку она снимать не стала. Только юбку, под которой у нее ничего из одежды больше не оказалось. А потом повернулась к нему спиной и наклонилась, уперев руки в колени.

– Давай, пришлый, не разочаруй свою будущую королеву! – скомандовала она и, оглянувшись, подмигнула Фролу.

Он вдохнул ее запах – запах возбужденной женщины и… настала очередь принцессы стонать от наслаждения. Но и он осознавал, что с его стороны это далеко не «вынужденная повинность», что и он тоже, будто околдованный, пребывает в экстазе от происходящего. Хотя испытывает муку от невозможности полностью осуществить свои желания. Поэтому, когда Фрол понял, что кульминация близка, он вскочил и, не дав Истоме разогнуться, напористо в нее вошел. А принцесса-гестаповка, казалось, только этого и ждала и теперь уже не стонала, а кричала после каждого его толчка. И очень скоро ее крик наслаждения слился с его стоном, не менее громким…

– А ты умелый мальчик, – сказала принцесса Истома после того, как оделась сама и укрепила на Фроле набедренную повязку. – И умный, понимаешь, чего от тебя хотят.

– Развяжи руки, – тяжело дыша, вновь попросил Фрол.

– Зачем?! – Истома искренне рассмеялась. – Ты ведь и без них прекрасно со всем справился.

Минувшей ночью капитан Клюгк ни на минуту не сомкнул глаз. Но не потому, что это входило в обязанности дежурного по тюрьме, как раз этими обязанностями Клюгк и другие дежурные пренебрегали постоянно. Слишком необычным и насыщенным обещало быть утро, да и ночью дел переделано было немало.

Сначала, по приказу принцессы Истомы, он препроводил в ее покои одного из заключенных, приговоренного к смерти пришлого Фролма. Выполнять подобные приказы ему доводилось еще, будучи капралом. Клюгк хорошо знал, о маниакальной страсти, испытываемой принцессой к несчастным, которым через несколько часов предстояло взойти на эшафот. Обещая смертнику уговорить своего отца-короля его помиловать, Истома вселяла в несчастного надежду, проводила с ним несколько бурных ночных часов, а в полдень, как ни в чем не бывало, приходила наблюдать за казнью мимолетного любовника, в глазах которого до последнего мгновения оставалась вера во спасение.

Клюгк был убежден, что для осужденных такой расклад – гораздо лучше, чем ожидание смерти в одиночной камере в течение последних своих часов. Ведь принцесса Истома делала им ни с чем несравнимый подарок: последний в жизни секс и последнюю в жизни надежду. Окажись капитан на месте приговоренного к смерти, ни за что не стал бы пренебрегать даруемым шансом. Что собственно, Клюгк и посоветовал пришлому Фролму на пороге одной из двух занимаемых Истомой комнат.

Сам он, как всегда в подобных случаях, остался у закрытой двери, исполняя приказ принцессы охранять ее покои, и непроизвольно напрягая слух, чтобы разобрать доносившиеся оттуда звуки. Судя по ним, пришлый, как мужчина, оказался на высоте. Но потом выяснилось, что этот самый пришлый зачем-то понадобился еще и виконту Касочу.

С момента появления в мире за стеной, а это произошло пять лет назад, в день, когда Клюгку исполнился ровно двадцать один год, он сразу стал вассалом виконта Касоча. Потомственный дворянин, друг детства самого короля, Касоч по достоинству оценил ловкость и другие качества молодого пришлого, приблизил его к себе и обрел тем самым верного слугу, который к тому же неплохо научился владеть местным оружием. Не было дела, с которым Клюгк бы не справился, за что и дослужился сравнительно быстро до звания лейтенанта, а несколько дней назад и вовсе стал капитаном.

Этой ночью виконт Касоч поручил своему вассалу дело довольно необычное, – сразу после свидания с принцессой Истомой тайно препроводить пришлого Фролма из королевского дворца не обратно в тюрьму, а за пределы кремля, и затем отвезти в Тусклый лес, находящийся поблизости, где оставить в условленном месте крепко привязанным к дереву. Что капитан Клюгк и сделал, неукоснительно следуя полученной инструкции. Затем, так же, никем незамеченный – потайных ходов в кремле и королевском дворце хватало, вернулся в тюрьму, чтобы, дождавшись виконта Касоча и уже вместе с ним – зажигания второго солнца, приступить еще к одному делу. Но прежде виконт потребовал, чтобы Клюгк отдал ему свой кинжал.

Сразу же после наступления утра они в сопровождении не успевшего окончательно проснуться капрала-тюремщика вошли в камеру, где томился осужденный на скорую смерть граф Бовдо.

– Поднимите его! – приказал виконт Касоч, кивнув на генерала, который никак не отреагировал на их появление.

Капитан и капрал подхватили Бовдо с пола и поставили на ноги. Тот не высказал какого-либо недовольства или беспокойства. Он просто ждал, что будет дальше, и смотрел в глаза своему давнему врагу.

– Я пришел кое о чем сообщить вам, генерал. Вчера вечером ваш сын сделал все возможное, чтобы повлиять на судьбу своего отца, – виконт Касоч, держа руки за спиной, приблизился к Бовдо на расстояние двух шагов. – Ни много, ни мало, граф Винсепто умудрился взять в плен сына нашего короля, принца Ащука.

И вновь генерал никак не отреагировал на это, казалось бы, жизненно важное для него известие.