Вот так! Зачем мы, спрашивается, работаем? Кому мы служим, дьяволу или богу? Зачем жителю Крайнего Севера знать о крушении поезда в Австралии? Зачем человечеству новости? Я и задумалась, на что я трачу свою жизнь? Саша спросил, чем бы мне хотелось заниматься. И я ответила: единственное, что меня еще увлекает в журналистике, это авторское телевидение! Делать культурные передачки про художников и артистов, брать интервью исключительно у философов, показывать только красивое и говорить о вечном! И представляешь, он вдруг скромненько так говорит, что ему от дяди достался целый кабельный телеканал! МБ — знаешь такой?

— Конечно, только смотреть там нечего, даже название идиотское.

— Это его канал, пополам с инвестором! Сечешь? Александр дарит мне целый телеканал!

— Половину.

— Половину в смысле прибыли. Но что касается креатива и эфирного наполнения — все это будет моим!

Мы добрались до магазина и, взяв тележку, покатили вдоль полок с разноцветной снедью.

— Юлька, а ты не врешь?

— Я сама не верила! Галка, я отхватила идеального мужчину! А тебя возьму телеведущей. С твоими — то внешними данными, умом и поставленной речью! Да мы весь город перевернем!

— Решено. Я же тебе говорила, что работать диктором — мечта моего детства.

Галка обняла меня прямо посреди отдела с выпивкой и тотчас набросала в тележку еще десять бутылок пива, дюжину пакетов с орешками, коробку крабовых палочек и прочей дребедени, которой она намеревалась откупиться от «Медиа-плюс», сегодня же сообщив о собственном увольнении.

Вернулись мы в агентство, довольные собой, жизнью и покупками. Лев выложил на сайт ленту новостей на час раньше обычного, и, сдвинув офисные столы, все приступили к пиршеству. Первым тост поднял главный редактор:

— Маслова! Не скрою, у меня на душе воют собаки от похорон нашего сотрудничества, но что поделаешь — незаменимых людей нет! — Мне захотелось запустить в него тарелкой корейской морковки, но я сдержалась, вспомнив, что это, возможно, последняя колкость, которую я от него слышу. — Посему выпьем за твое светлое будущее, которое, надеюсь, без нас не будет для тебя таким уж светлым!

Отметился, конечно, и Кефиров:

— Я искренне скорблю по тем уходящим минутам, когда ты разбавляла нашу жизнь своими безумными поступками. Честное слово — если бы не такие клоуны, как ты, мир бы погряз в болоте тоски и скуки. Но лично я тебя отпускаю — не имею права препятствовать карьере нового Штирлица в юбке. Страна нуждается в таких сумасшедших, как ты!

— Никакой она не Штирлиц! — ляпнула Галка, но тотчас прикусила язык.

После стихийной вечеринки я решила ночевать дома. Позвонив Александру и расстроив его этим сообщением, я поехала к себе. Откиснув под душем и немного отойдя после всего выпитого, я пристроилась на старой кроватке и вынула из сумки копию дневника Альтаир. В теле появилась неприятная дрожь. Надев на руку новенькие часики, я погрузилась в чтение. Пропустив множество записей о том, как зарождалась эта роковая любовь, о странных отношениях, чуть ли не с детства соединявших двух отпрысков состоятельных людей, я наткнулась на строки, написанные незадолго до гибели Алевтины и Виктора.

30 июля

Я решилась… Такие поступки не наказываются Уголовным кодексом, но они, наверное, и есть то, что считают предательством. Прости меня, дружок! Даже если ты никогда не узнаешь об этом, прости!

На днях мне позвонил Вячеслав Митин — президент «Ойл Стар» и приятель моего бывшего мужа, так трагически погибшего в этом году. Митин вызвал меня в столицу, сказал, есть важное дело. Голос у него был такой, что я поняла — надо ехать!

Встреча с этим монстром была настоящим кошмаром! Он пригрозил убить меня, если я не отдам ему почти все деньги, которые, оказывается, Николай перевел на мое имя почти накануне того дня, как его убили. Я в ужасе. В конце концов, умирать мне пока не хочется, и черт с этими деньгами, о которых я даже не подозревала! Я согласилась и договорилась сходить с ним в эти проклятые банки и снять эти проклятые деньги — пусть подавится! Никогда не подозревала, что люди бывают такими чудовищами — он ведь часто бывал в нашем доме, я дружила с его женой… С другой стороны, я догадывалась, что бизнес Николая был нечистым, поэтому от его денег надо бы держаться подальше!

Но сегодня утром я узнала, что Митин мертв! Он покончил с собой в тот день, когда мы собирались идти за деньгами!

Я мало что понимаю, но, скорее всего, кто-то наказал эту мразь по заслугам, и ему некуда было деться.

Банки и счета, где лежали деньги, мне были неизвестны. Узнала я их потом. Кстати, довольно странным образом.

Напуганная и растерянная, я помчалась к тебе. Дверь открыла твоя подруга и сказала мне, что ты на работе. Я искренне удивилась. Что ты нашел в этой невзрачной девушке с деревенским лицом?

3 августа

В Александрии я нашла в двери записку — это был знак свыше! Кто-то сообщил мне номера счетов, на которые, кроме меня, никто не смел претендовать. Я отправила тебе второе письмо. Всего несколько дней, Витечка! Я сниму со счетов эти бешеные бабки, честно разделю их с тобой, и мы уедем в Европу, Азию, Африку — куда ты захочешь!

7 августа

Сейчас ты едешь в поезде, а завтра утром будешь ждать меня в гостинице.

Два чемодана, набитые долларами и золотом, стоят передо мной. Жизнь прекрасна. Завтра!

Назавтра они сели в ее машину и взорвались…

Часы показывали три часа ночи. Но я не выдержала и набрала номер Александра. Если через три гудка он не — откликнется, значит, спит, и я не буду его тревожить. Он взял трубку после первого гудка.

— Сашенька, я люблю тебя! Извини, что так поздно…

— И я тебя, Юлечка! Не хотел беспокоить, но у меня хорошая новость. Я полностью выкупил телеканал и дарю его тебе. Я продал свое дело.

— Зачем?

— После всех этих разоблачений и гадостей я не могу оставаться там.

— И чем теперь займешься?

— Коммерческими делами твоей телекомпании!

— Оох! Ты не человек, а мечта! Мне это снится?

— Это ты мечта! Замуж за меня пойдешь?

— Ты еще спрашиваешь?

— Маслова, что это за дыра? — возмущался Лев, прохаживаясь по своему новому рабочему месту — телекомпании «Альтаир» — и заглядывая во все углы.

— После свадьбы мы сделаем здесь ремонт, докупим аппаратуру.

— У меня есть один хороший оператор, — сказала Галя, которая уже третий час смотрела в монитор, подбирая подходящее для диктора выражение лица.