Она взяла девушку за руку, утешая ее. Мне было жаль Амию. Я почти не знала Ареса и все же грустила оттого, что потеряла его. А для нее он был настоящим отцом. Ей, должно быть, было гораздо тяжелее. Однако, в отличие от нее, у меня не было ни капли сочувствия к Элину. Я ненавидела его всей душой.

– Что нам делать? – спросила я у Рэйвен. Я бы с радостью вскочила и побежала спасать Коллама. Мне, разумеется, было понятно, что это было бы огромной ошибкой.

– Еще две ночи, и Джоэль поплывет в Беренгар. Винс не до конца выздоровел, поэтому было бы глупо отправлять его с братом. Миро и Пэт не ориентируются в Беренгаре, поэтому для Джоэля они скорее будут обузой, чем помощью. Сегодня ночью мы встретимся у Талина. Если удача нам улыбнется, мы сможем с помощью Муриля увидеть, что происходит в Беренгаре.

– А что если Джоэля увидят? Разве Элин тогда не поймет, что мы что-то замышляем? Джоэль не выдаст нас?

Амия покачала головой.

– Джоэль никогда ничего не расскажет. Он может быть достаточно упрямым, – девушка улыбнулась. – Он всегда ненавидел Элина, и это взаимно. Они всегда были одинаково упертыми. Если Джоэль вбил что-то себе в голову, он это сделает, и ничто и никто его не остановят. В детстве он часто раздражал меня, когда мы играли вместе: все всегда должны были плясать под его дудку. Даже если бы мы запретили ему плыть в Беренгар, он все равно бы это сделал. Поэтому нам лучше за ним приглядывать.

Рэйвен согласно кивнула.

– Джоэль – лучший союзник из всех, что есть у Коллама. Если он не сможет найти его, то никто не сможет.

Прошло два дня, и момент настал. Я нервничала и волновалась, лежа в постели полностью одетая. Я все ждала, пока старые башенные часы пробьют полночь.

Рэйвен стояла у окна и пыталась разглядеть что-то в кромешной тьме ночи своими эльфийскими глазами.

– Я его вижу, – прошептала она. – Подождем еще пару минут и пойдем.

Следующие пять минут тянулись в темпе улитки. Рэйвен наконец-то повернулась к нам и подала знак, чтобы мы встали. Для этой вылазки я выбрала черные вещи, потому что черная мантия, которую я надевала в тот раз, мешала при ходьбе. Мы на цыпочках выскользнули из комнаты вслед за Рэйвен, которая уверенно вела нас по мрачным коридорам.

Вдруг перед нами раздался какой-то звук, и Рэйвен затолкала нас в нишу. Мы услышали чьи-то шаги. Здесь был кто-то еще. Я задержала дыхание, и шаги затихли. Человек повернулся на месте, но ни слова не сказал. Нас не было видно из коридора, когда мы прятались в нише. Рэйвен тоже не могла рассмотреть человека: для этого ей пришлось бы выглянуть из-за угла. Мы снова услышали шаги, и вскоре они затихли вдалеке. Я выдохнула.

– Вот уж интересно, кто здесь по ночам слоняется и зачем, – размышляла Рэйвен.

Она продолжила свой путь и потащила нас за собой. Я еще никогда не была в крыле, в котором располагались комнаты учителей. Коридоры были шире, и даже в это позднее время здесь горело несколько факелов. Рэйвен поднесла палец к губам, чтобы мы вели себя тише, и ритмично постучала в одну из тяжелых дверей. Она тут же открылась, и Талин выглянул из-за нее. Когда он понял, что это мы, то открыл дверь и пригласил нас войти, окинув взглядом остальные двери в коридоре. Его комната была похожа на ту, в которой я жила в свой первый приезд в Аваллах. Она была роскошной: тут были и кровать с балдахином, завешенная кроваво-красными занавесками, и великолепный письменный стол, и книжные полки, расположенные на двух стенах. С третьей стороны находился открытый камин, похожий на те, которые были в классных комнатах. В камине искрился огонь. Талин указал на стоявший посреди комнаты диван, и мы без лишних слов на него сели. В это же мгновение в дверь снова постучались, и Талин поспешил к двери. Он быстро впустил остальных союзников. Последним через порог переступил хромающий Винс. Его нога причиняла ему больше неудобств, чем он был готов признать. Он упал на одно из кресел и застонал.

– Надеюсь, Джоэль справится без меня. Мне не по себе от того, что я отпустил его одного.

– Так лучше для всех, поверь мне, мой мальчик.

Это доверительное обращение озадачило меня, и я с удивлением посмотрела на Талина. Неужели я слышала какие-то эмоции в его голосе? Но он уже говорил дальше.

– Один Джоэль гораздо лучше сможет спрятаться, а у тебя нет веской причины плыть в Беренгар. Даже если Джоэля увидят, все поймут, что он переживает за родителей. С тобой все будет иначе. Все в Беренгаре знают, что твои родители стоят на стороне Элина. Было бы подозрительно, если бы ты туда поплыл.

Винс кивнул, и я замерла, услышав это откровение.

– Твои родители – последователи Элина?

Винс смущенно пожал плечами.

– Родителей не выбирают, не так ли? Кому об этом знать, как не тебе.

Я сглотнула, не решившись озвучить пришедший мне в голову ответ. Он был прав.

Когда я снова подняла взгляд, Винс мне улыбался.

– Коллам, Пэт и Джоэль – мои лучшие друзья. Я бы сказал, вода бывает гуще крови.

В этот момент Талин стянул со стены черную исписанную золотыми буквами бархатную ткань: за ней появилось зеркало в человеческий рост.

Как ни странно, зеркало переливалось серебром. И в нем ничего не было видно. Я подошла к зеркалу, чтобы прикоснуться к стеклу, но меня удержала невидимая преграда. Как бы я ни пыталась, я не могла поднести руку к зеркалу: она всякий раз останавливалась примерно в пяти сантиметрах от него.

– К Мурилю нельзя прикоснуться, – пояснил Талин, подошедший ко мне.

– Но ведь в нем ничего не видно, – ответила я, бросив свои попытки. Вместо этого я принялась изучать раму этого монстра. Она тоже была серебряной, а одна из сторон была украшена разными письменами. На другой были глубокие царапины, хотя было видно, что кто-то пытался их выровнять. Очевидно было, что к зеркалу применялась грубая сила.

– Что обозначают эти символы? – спросила я у Талина.

– Эти символы, – он указал на неповрежденную сторону, – это слова, которые нужно произнести тому, кто хочет, чтобы Муриль увидел его. Большинство шелликотов знает это заклинание с детства. Оно служит нашей защите. Если кому-то угрожает опасность, он тут же произносит эти слова, чтобы Муриль открылся и позволил кому-нибудь прийти на помощь.

– Как звучит это заклинание? – спросила я. Я неуверенно посмотрела на него: сомневаюсь, что он скажет мне эти слова.

Но, к моему удивлению, он взглянул на меня и произнес:

– Гаэль мр лот, зах рубим муриль, оренгар эн халф.

– Услышь меня, святое зеркало Муриль, откройся и помоги мне, – с благоговением перевела Амия слова Талина. Зеркало тут же заискрилось, и в то же мгновение мы увидели себя в отражении. В тот же момент Талин пробормотал одно-единственное слово, и картинка исчезла. Он хотел отвернуться, но так быстро он от меня не избавится.