Конан наконец мощным ударом меча плашмя свалил обезглавленную фигуру на пол в соседней комнате. Вернувшись к девушке, он одним движением выдернул кинжал из стены. Дверь с тяжелым стуком закрылась.

Конан взял у Соланны зеленые ножны, вытер меч и засунул его внутрь. Затем застегнул широкий пояс, к которому они были прикреплены, а кинжал засунул в кожаные ножны на другом боку. Он входил туда с трудом, так как был для них слишком велик.

— Ну, что дальше? — он провел пальцем по носу, не чувствуя, что оставляет там кровавый след. — Надо отсюда поскорее убираться.

Киммериец уже было направился в обратный путь по коридору. Ему хотелось как можно скорее покинуть это страшное место.

— А на что мы будем путешествовать? — услышал он тихий голос за спиной.

Он сердито закусил губу, осознав свою ошибку. Резко повернувшись, он увидел, как Соланна исчезает в сокровищнице. В дверях он остановился, увидев, как она стоит, широко расставив ноги, над безглавым телом, которое пыталось медленно подняться, но ему не хватало отрубленной руки.

Тело хотело опереться на нее, потеряло равновесие и снова с грохотом рухнуло на деревянный пол. Девушка подошла к нему. Тело попыталось ударить ее ногой. Сам не зная как, Конан почувствовал в своей руке меч. Резким ударом сверху вниз он отрубил трупу обе ноги на уровне колен.

Соланна, расставив ноги, стояла над туловищем и обеими руками сжимала длинный кинжал, направленный острием вниз. Наклонившись, она резким ударом приколола тело к земле. Тело дергалось, как червяк, насаженный на крючок.

Конан поскорее отвел глаза.

— Не будем брать ни золотые слитки, ни украшения, — сказала она решительно.

— Это самые разумные слова, которые я когда-либо слышал от женщин.

Она разыскала два кожаных мешка, и они стали наполнять их золотыми монетами, которые доставали из нескольких сундучков, стоящих на массивном столе у одной из длинных стен.

— Ну, теперь хватит, — похлопала она рукой по раздувшемуся мешку, лежащему на столе. — Я пойлу переоденусь. Тебе тоже надо что-нибудь подобрать. Приближается зима, а нас ждет долгая дорога.

Конан посмотрел на свое тело и потом спросил Соланну с усмешкой в голосе:

— Ты думаешь, что у Сунт-Аграма будет что-нибудь такое, во что я влезу? Я же лишился всей одежды.

— Как минимум, какой-нибудь плащ, а может быть, найдется и еще что-нибудь, — пожала она плечами.

Напротив двери в сокровищницу темнела лестница, ведущая наверх.

По мере того, как они поднималась, света убывало, так как факел остался внизу. Конан следовал за ней.

— Интересно, где эта лестница кончается? Я у него в спальне никогда никакой лестницы не видела.

Она вытянула вперед руки и натолкнулась ими на деревянную перегородку. Нащупав сбоку щель, она слегка надавила. Дверь вошла в стену.

— Мы в гардеробе, — фыркнула Соланна. — Этих слуг надо было бы… — прошипела Соланна, втянув ноздрями воздух. — Здесь вонь, как…

Конан принюхался, но ничего ужасного не почувствовал. Он улыбнулся женским глупостям. Соланна расчищала ему дорогу, пока они не дошли до двери, которая служила входом в гардероб.

— Сейчас будь осторожнее. У него здесь может быть какая-нибудь…

— Это не проблема, — процедил Конан и вытащил из ножен массивный кинжал.

— Я совсем не имела в виду, что ты должен убить ее, — вскрикнула Соланна.

— Я и не собираюсь, — с возмущением набрал воздух в грудь киммериец. — Я не любитель убивать женщин.

Помещение, освещенное добрым десятком свечей, было пустым. Конан со свистом выдохнул. Соланна взяла с подставки высокую свечу, повернулась к Конану и сказала:

— Я пойду переоденусь и вообще подготовлюсь к путешествию. А ты пока подбери себе какую-нибудь одежду. Гардероб за тобой. Я замкну дверь, чтобы тебя здесь никто не увидел. Я скоро приду.

Как только дверь за ней закрылась, Конан взял в руку массивный подсвечник и вернулся в гардероб.

— Сунт-Аграм был или щеголь, или сумасшедший, — проворчал он, когда осмотрел помещение. — Я никогда в жизни не видел его ни в какой другой одежде, кроме плаща, а здесь… — крутил головой Конан.

Только одних синих плащей здесь висело по крайней мере три дюжины. На вешалках, упиравшихся концами в обе стены, висели десятки, а может, и сотни костюмов.

На Конана, который никогда не имел более одного, может быть, двух костюмов, за исключением последней службы, это произвело большое впечатление. Он поворачивался во все стороны и не знал, что взять раньше. Все выглядело тонким и воздушным, все было богато украшено золотым шитьем.

— Так я, пожалуй, ничего для себя не найду, — заворчал он сердито, бегло просмотрев весь гардероб.

Он вернулся назад в спальню, неся на руке одни широкие штаны из тяжелого сукна, две рубашки и два плаща. Один легкий, темно-красный, обшитый золотой тесьмой, а второй из толстой ткани. Это был коричневый плащ, единственным украшением которого был скрученный шнурок, нашитый по всей его длине. Красный плащ он в конце концов отбросил на постель с балдахином, стоящую в углу, как совершенно бесполезный.

Второй он метнул на стол, стоящий посередине комнаты. Он немного не рассчитал силу броска, ткань соскользнула со стола и чуть не смела на землю один из подсвечников, освещающих спальню. Только быстрым прыжком и еще более быстрым движением своей мускулистой руки он спас положение.

Он переодел штаны. Они были ему немного тесны и коротки, но это было не так страшно. Потом он попытался надеть менее украшенную из рубашек, но материя лопнула, как только он просунул руку в рукав. Конан с яростью сорвал с себя разорванные куски ткани. Только вторая рубашка подошла ему.

Он сел в кресло, удобно оперся о спинку и вытянул ноги вперед, отдыхая. Потом его взгляд упал на разобранную постель. Гигант улыбнулся и решил растянуться на ней. Он отстегнул пояс с мечом и кинжалом. Однако, прежде чем лечь, он вытащил меч из ножен и положил его в изголовье.

Через минуту Конан уже спал. Он знал, что как только раздастся звук ключа, поворачивающегося в замке, он сразу же будет на ногах.

Когда ключ в замке заскрипел, Конан действительно мгновенно оказался на ногах. В руке он сжимал свой новый меч, готовясь к схватке. Дверь медленно отворилась и внутрь вошел юноша, с которым Конан встретился в трактире в ту ночь, когда собирался покинуть город.

Он был высок, строен и светловолос, одет в красные кожаные штаны до колен. Поверх грубой белой присборенной рубашки на нем был накинут темно-зеленый плащ из толстого войлока, отороченный черным мехом.

Конан, не ожидая ничего хорошего, угрожающе двинулся на вошедшего. В последнее мгновение его остановил голос Соланны, зазвучавший из уст блондина: